Елена Прудникова - Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

Ему вторит бывший чекист Исай Родзинский, давший в 1964 году интервью в Радиокомитете (отредактировано мною. — Е.П. ):

«— Расскажите нам о записке красными чернилами…

— А-а, которую я вел с Николаем переписку… Есть два письма мною писанные на французском языке с подписью… „русский офицер“. Красными чернилами, как сейчас помню, два письма писали. На всякий случай решили затеять переписку такого порядка, что группа офицеров… приближается освобождение… сориентировали, чтобы они были готовы… И они действительно готовились по этим письмам.

Тут преследовались две цели. С одной стороны, чтобы документы о том, что готовились, по тому времени надо было, потому что черт-те в случае… Для истории по тому времени, на какой-то отрезок, видимо, и нужно было доказательство того, что готовилось похищение… Надо сказать, что никакого похищения не готовилось…

— Скажите, а имели отношение к этой записке Белобородов и Павел Лазаревич (Войков . — Е.П. )?

— Да, имели… Собирались мы обычно: Белобородов, Войков и я… Текст составлялся тут же, придумывали текст с тем, чтобы вызвать их на ответы. Войков по-французски диктовал, а я записывал, так что почерк там мой, в этих документах. Во второй раз, по-моему, два письма тоже передавали через одного во внутренней охране…

— Письма какие-нибудь оттуда были или нет?

— …Нет, оттуда не было писем никаких.

— Примерно за сколько дней были эти письма?

— За недельку, видимо, до этого, за недельку-полторы…» [25] Там же.

Родзинский сам говорит, для чего нужны эти письма: как доказательство того, что готовилось похищение, чтобы в случае чего… Случай пришел 17 июля, письма «офицера» уехали с курьером в Москву, как оправдание расстрела, и там осели. О них упоминает в своем очерке Быков.

«С приближением фронта к Екатеринбургу и местное контрреволюционное, „верное престолу“, офицерство пытается завязать связи с царской семьей, усиливает переписку с Николаем Романовым и, главным образом, с его женой, проявляющей большую активность и непримиримость.

Вот одно из писем, которыми обменивались заключенные с заговорщиками, пытавшимися устроить в Екатеринбурге восстание еще в июне с целью освобождения Романовых.

„Час освобождения приближается, и дни узурпаторов сочтены. Славянские армии все более и более приближаются к Екатеринбургу. Они в нескольких верстах от города. Момент становится критическим, и теперь надо бояться кровопролития. Этот момент наступил. Надо действовать“.

„Друзья, — читаем в другом письме, — более не спят и надеются, что час, столь долгожданный, настал“…

Перехваченные с „воли“ от романовских доброжелателей письма все подписаны большей частью словом: „Офицер“, а одно даже так — „один из тех, которые готовы умереть за вас, — офицер русской армии“».

Если «шедевры» екатеринбургских чекистов были именно таковы (да еще переписанные двадцатилетним чекистом Родзинским по-французски красными (!) чернилами), то неудивительно, что Романовы на них не отвечали. Но в качестве улики сии опусы годились. Кстати, Медведев еще глухо упоминает о какой-то офицерской организации, ликвидацией которой в ночь расстрела занимался как раз Родзинский.

«Ряд других данных, полученных Областным советом, обнаруживал организацию, поставившую целью освободить Романовых, готовую ввиду близости фронта исполнить свое намерение» .

И снова никакой конкретики: что за организация, кто в нее входил, каковы были ее силы?

Итак, что мы имеем? Можно было достаточно легко эвакуировать заключенных — хоть в Москву вывезти, хоть в пределах Урала. Но некие власть имущие люди — как в Екатеринбурге, так и в Москве — решили иначе. Нам известны некоторые имена: Голощекин, Сафаров, Чуцкаев, Юровский, возможно Свердлов, возможно Крестинский. Мертвые Романовы этих людей устраивали, вывезенные в Москву — нет. Более того, поскольку никаких препятствий к эвакуации не было, создается впечатление, что неизбежная сдача Екатеринбурга — не более чем предлог, чтобы покончить с Романовыми.

Недели за две до казни местные чекисты начали фабриковать письма от неких офицеров-монархистов. Разные любопытствующие и истерические личности вокруг дома Ипатьева бегали, но дееспособность их оказалась близка к нулю, поэтому чекистам пришлось самим подсуетиться. Исполнителям сказали, что решено проверить готовность Романовых к побегу. Так организаторы казни получили документы о подготовке побега, оправдывающие их перед Москвой.

15 июля все было решено, 16-го исполнено. 17-го утром Сафаров передает Воробьеву текст газетного сообщения и отправляет Белобородова на телеграф — отбить телеграмму в Москву. Речь пока идет о казни самого Николая. Однако что-то тормозится. Белобородов отказывается взять ответственность на себя, более того, сообщает Горбунову (а фактически, Ленину) о том, что расстреляли еще и семью (о слугах не сообщает даже он). В Москве вопрос утрясается еще сутки, 18-го стороны приходят к некоему консенсусу. Дело сделано, кулаками махать поздно. Если привлечь к ответственности заслуженных большевиков за казнь Романовых, этого не поймут ни партия, ни народ.

Что оставалось правительству в Москве? Только прикрывать своих наломавших дров деятелей. Ленин изо всех сил старался, чтобы Советская Россия была похожа на нормальное государство. Страшно не убийство; убийство монархов, их жен, детей, доверенных слуг для Европы — дело обычное. Страшно признать уровень творящегося в стране бардака. И уж лучше выглядеть злодеем, чем показать, что ты не контролируешь собственную партию.

Поэтому Центр разделил ответственность с уральцами в 1918 году, прикрывал убийц царской семьи и после войны. Большевистский агитпроп наводнил революционный Урал огромным количеством монархистов, а впоследствии объявил монархистами даже эсеро-меньшевистское правительство КОМУЧа. Объяснения с точки зрения политики были совершенно смешными.

Почему убили всех? А чтобы воспрепятствовать реставрации монархии. Интересно, когда отсутствие прямых наследников этому мешало? Пришедший к власти в 1613 году Михаил Романов вообще не состоял с Рюриковичами в кровном родстве (первая жена Ивана Грозного происходила из их рода, только и всего) — ну и что? Взяли и выбрали…

Зачем прятали тела? А чтобы не создавать «мощи», которым будет поклоняться темный народ. Но при необходимости появляются и мощи, и толпы самозванцев — в Смутное время одних Лжедмитриев насчитывалось человек двенадцать.

Тем не менее объяснения сработали. И то верно: в головах уральцев в восемнадцатом году могли и не такие идеи бродить. А после Гражданской войны еще и состоялась негласная амнистия: красных не преследовали, что бы они в годы войны ни совершили. Иначе страну пришлось бы залить кровью еще раз.