Никита Тихомиров - Хождение в Похъёлу

Меж тем голоса суури сделались глуше. Охотник с тревогой обратился к хребту и увидел, что голова стада уже перевалила гребень и скрылась за ним. Вёёниемин прорычал от досады и, сорвавшись с места, вприпрыжку побежал вдоль берега.

Поднявшись на очередной бугор, Вёёниемин с глубочайшей досадой увидел хвост стада суури, удаляющегося за гребень следующего холма. Сплюнув от злости, он плюхнулся на втоптанную стадом траву и сжал щёки в ладонях, засопел, вытер с лица пот и грязь. Нет, похоже, ему не догнать движущееся стадо. Несмотря на то, что идти по следам суури было нетрудно (сплошных зарослей мелкого кустарника теперь почти совсем не встречалось), он нисколько не приблизился к ним. Звери опередили его с самого начала: двигаясь по гребню, они сокращали путь и не тратили столько сил, как он, пустившись за ними в погоню со дна долины. Когда он, обессиленный, поднялся на первый гребень, они уже начали подъём на второй. Едва отдышавшись, он побежал по проложенной ими тропе. Ему даже показалось, что вскоре он их настигнет. Но второй подъём дался ему ещё тягостнее прежнего. Сейчас он был не в силах сделать и шагу. Суури скрылись из глаз.

Оставшись наедине с самим собой, Вёёниемин предался отдыху. Не было смысла загонять себя. Вечером стадо всё равно остановится, и он настигнет суури.

Озадачивало лишь одно: зачем суури продолжают идти на север? Что тянет их в страну Мрака? Это стадо — первое, встретившееся на его пути. Должно быть, иные стада прошли эти места ранее: преследуя суури, он дважды перешёл следы других стад, оставленные несколько дней назад и также ведущие к северу. Можно было бы повернуть навстречу братьям уже теперь, но он не желал оставлять начатого, не доведя дело до конца. Вёёниемин решил, что обязательно выяснит, куда движутся стада суури, ради чего навсегда покинули они благословенную землю Вёёни. В этом и заключается его предназначение, как бы самому ему не хотелось поскорее шагать тропой возвращения.

Его план был прост. Удерживаясь по возможности вблизи стада или идя по следу, проследить путь суури до самого конца.

Когда солнце склонилось к горизонту, он, преодолев ещё один подъём, оказался над широкой низиной, уже упокоившейся в тени. Пышный травяной ковёр прорезала узкая линия ручья. На его берегу и остановились на ночь суури. Вёёниемин прошёл по гребню, спустился за отрогом, чтобы дующий с верховьев ручья ветер не донёс его запах до осторожных животных, и вышел к ручью ниже долины, где расположились суури. За изгибом склона охотник спустился к ручью и, наломав веток в ивовом чащобнике, соорудил нечто, напоминающее жилище, что даже кувасом назвать было сложно — скорее, гнездо какое-то. В сумерках он поел холодной оленины, после чего улёгся спать.

Открыв глаза на рассвете, он не стал вставать, а решил выспаться хорошенько. Окончательно пробудился, уже когда солнце сияло высоко в небе.

Потянулся и ойкнул: натруженные вчерашней погоней мышцы жгло острой болью. Постанывая, поднялся, тяжко переставляя подгибающиеся ноги, отправился к ручью, омыл лицо и напился. Поглядел в подёрнутое дымкой небо. Да, сегодняшний переход, пожалуй, запомнится ему надолго. Перекусив всё той же олениной, приобретшей неприятный запах и вкус, начал сборы в дорогу.

Он отправился вверх по ручью, стремясь достичь места, где стадо провело ночь. Поначалу шагал еле-еле, но постепенно мышцы, несмотря на боль, стали двигаться более слаженно. Узкая оленья тропа заставляла обращать всё внимание под ноги, и мало-помалу Вёёниемин отвлёкся от ощущений собственного тела.

Обогнув плавный отрог, щебнистым боком опускающийся на дно долины, охотник вышел на ночлег суури. Пышная трава, растущая по берегам ручья, была потравлена и изрыта толстыми ногами животных. Сквозь толщу плотного кустарника были пробиты целые тропы. Пахло зверем. Только самих суури видно не было. Они давно снялись с места. Остановившись посреди вытоптанного луга, Вёёниемин потрогал кучи оставшегося после стада навоза — все они уже остыли. Значит, снялись на рассвете. Дольше задерживаться Вёёниемин не стал и, опираясь на древко копья, зашагал прочь.

В месте, где суури переходили ручей, осталось грязное месиво. Воткнув копьё в воду, охотник перемахнул через хлябь и по широкой проторенной дороге начал подъём на возвышенность.

Перевалив через холм, он вышел к плоской равнине, которая тянулась в дрожании разогретого воздуха насколько хватало глаз, и смыкалась с бледным небом в неверном мареве. След суури по-прежнему вёл к северу. Колеблющаяся дымка мешала увидеть их самих, но Вёёниемин не сомневался, что скоро сможет приблизиться к стаду. Только б ноги не подвели.

Изменившийся характер местности принёс и новые трудности. Через некоторое время, перепрыгивая с кочки на кочку, дабы не промочить ноги в сочащейся из-под травы воде, он уже с сожалением вспоминал оставшиеся позади холмы с их крутыми, но сухими подъёмами и спусками. Стоящая во всех впадинках и рытвинах вода совсем не смущала суури — они шли напролом, придерживаясь выбранного направления. Тропа взрыхлила равнину влажной чёрной полосой. Лишь попадавшиеся на пути крупные лужи, да и то не всегда, заставляли их делать обходы. Так что продвижение по казавшейся издали гладкой равнине оказалось делом не простым. Стараясь уберечь ноги, Вёёниемин нередко значительно отходил от тропы суури, тем самым теряя время. После полудня, не видя ни намёка на шедших где-то впереди животных, он понял, что догнать стадо сегодня ему никак не удастся. Но это его не слишком беспокоило: след был ясным и сбиться с него, даже при желании, никак не получится.

Лишь к вечеру третьего дня он нагнал стадо. Взобравшись на большой бугор (заприметил его ещё издали), рассечённый глубокими разломами, в которых проблёскивал лёд, он увидел бредущих тонкой вереницей суури. Они подходили к тянущейся до синеющих вдали холмов бурой пустоши, усеянной широкими разливами воды и испещрённой светлыми линиями потоков, отражавшими пробивающееся сквозь серую пелену высоких туч солнце. Охотник ткнул копьё в сырую землю и сполз по древку на четвереньки. Дух его успокоился, смятение чувств медленно отхлынуло прочь. Последнюю ночь он много чего передумал, собирался даже поворотить назад, да дал себе зарок: если сегодня не увидит стада, то прекратит погоню. И вот, догнал.

Только чего больше в душе — радости или грусти, — не ясно. Коли не нагнал бы он суури, то завтра уже шёл бы обратно, навстречу братьям, а так и не знаешь, где конец пути. Сколь долго суури будут упрямо идти на полночь? И, главное, возможет ли он следовать за ними?

Посидев немного, он поднялся и, скатившись с чёрного бугра, быстрым шагом пошёл вслед удаляющемуся стаду.