Никита Тихомиров - Хождение в Похъёлу

— Что же вы творите?! — возмущённо заголосил он и бесцеремонными тычками в зубы сбросил пару юных охотников обратно в воду. — По одному!

На соседних лодках происходило примерно тоже — Сууто били парней вёслами и тупыми концами копий, стараясь навести порядок.

Наконец с погрузкой молодёжи было покончено, и грузные лодки неспешно тронулись к противоположному берегу.

Двоих подростков, что потерялись в лесу, Сууто нашли уже к вечеру, проследив путанные вереницы следов на влажной лесной земле. Злой шутник Л’ёкко навёл их на медведя. Всё случилось на краю тенистого мохового болота, у лужи застоялой воды, где медведь после сытного угощения (вся пучка вокруг была измята и изжёвана) утолял жажду. Мальчишки натолкнулись на него неожиданно: вынырнули из глухого ельника и оказались прямо перед зверем. Всполошенный медведь молниеносно кинулся на них. Первого разодрал в клочья, а второго сильно поувечил. Его, потерявшего сознание, хищник затащил в рытвину под выворотнем и присыпал валежником. Всё это разгадали следопыты Сууто по оставшимся отметинам во мху и на примятой траве.

Когда охотники вернулись в стойбище, раненый ещё дышал, но вскоре, несмотря на все старания ноия и его помощника, сердце его замерло. Тело завернули в одеяло и вместе с мешком, куда были сложены останки первой жертвы, под завывания родственников, Сууто унесли его в тайко-сья.

Два дня, в течение которых посвящаемых снова держали в Доме для молодых, ноий свершал обряды, а охотники рыскали по окрестностям, пытаясь отыскать опасного зверя. На третий день Харакко отдал тела родственникам, и они повезли их на лодках на родину. Охотники вернулись ни с чем — медведь исчез. Люди стали поговаривать, что это был вовсе и не медведь, а сам Хозяин, которого чем-то обидели или оскорбили непутёвые юноши. Вот он их и наказал.

Посвящаемые стояли на площадке в центре Саусурри, окружённые ликующей толпой. Пойкко, ощущая на обнажённом плече разгорячённое дыхание Итки, исподлобья смотрел на ноия и помогавшего ему Тыйхи. Харакко, разодетый в свои длинные изукрашенные одежды с брякающими костяными подвесками, воздев над головой руки с ожерельем, произносил хвалебную речь. Его руки замерли над головой смущённого всеобщим вниманием юноши, который оказался лучшим в состязании по бегу. Это был Калха [34] Калха (от финского kaah) — идущий вперед. из рода Полвиен, сородич Итки.

Пойкко был зол на него. По тропе, следуя указаниям выкрашенных охрой знаков, Пойкко и Калха бежали почти вровень, далеко оторвавшись от остальных. Те гурьбой следовали за ними, временами и вовсе скрываясь за изгибом обходящей тесную группу деревьев тропы. До возглавлявших гонку юношей доносилось их шумное дыхание, заставлявшее бежать ещё быстрее. Оторвавшись от сверстников за воротами стойбища, Пойкко и Калха сохраняли преимущество до самого конца. Уже забрезжили впереди просветы, яркая зелень луговины ослепляюще била в глаза. Двое юношей, превозмогая усталость, боль в ногах и жжение в груди, почти задыхаясь, но не желая уступать друг другу, из последних сил ринулись вперёд. Последние деревья остались позади. Ноги с силой ударяли в чёрную землю. Дыхания уже не было. Последнее усилие…

Уже слышны были громкие крики подбадривающих людей и неистовый лай собак. На полшага Калха выдвинулся вперёд. Стиснув зубы, Пойкко в прыжке догнал его. Вот и ворота близки: ещё миг, другой… Нога Пойкко ударилась о другую и он, беспорядочно махая руками, вроде бы поймал утраченное равновесие. Но тут его правая нога подвернулась, и он плавно полетел навстречу земле.

Оглушительное падение. Он пришёл вторым. Он проиграл!

Второму не полагается награды. Как и третьему, и четвёртому, и восьмому и последнему — шестнадцатому.

В стрельбе из лука Пойкко тоже не сумел показать себя — был третьим. Зато Итки — первым. Чудом вырвал победу. Как сам признался, случайно попал точно в красную метку на лопатке искусно выведенного краской на бересте лося. Теперь на шее друга красуется ожерелье из медвежьих когтей.

Когда ноий торжественно удалился, Тыйхи объявил, что вечером состоятся состязания в гребле. Юноши сядут в лёгкие берестянки по двое и выяснят, кто из них достоин следующей награды. До поры будущим охотникам, прибавил Тыйхи, надлежит вернуться в Дом молодых. Под аккомпанемент криков и хлопков юноши покорно потянулись от хижин к ельнику. На этот раз их никто не сопровождал.

Стремительно обходя торчащую из воды корягу, с немалым трудом вписавшись в крутой поворот, едва не угодив в гущу свисающих с берега веток, лодка выскользнула из тени, отбрасываемой величавыми елями, и заскользила по сверкающей под солнечными лучами зеленовато-бурой глади. Впереди поблёскивала мокрыми бортами обогнавшая остальные берестянка. Сзади слышался частый плеск настигающих лодок.

— Сильней! — крикнул-выдохнул Пойкко на очередном замахе. — Сильней греби-и-и!..

Итки, сидевший позади, зло посмотрел в затылок друга, но поднажал, следуя увеличивающемуся темпу. Вёсла, выбрасывая мириады сверкающих брызг, заработали шибче, и лёгкая берестянка стала набирать ход. Со спины послышались крики подбадривающих друг друга гребцов на отставших берестянках. Гонка по мутным водам Еловой реки становилась жарче. Взмах, ещё взмах, ещё и ещё…

Итки и Пойкко шумно вдыхали наполненный крепким хвойным духом разогретый воздух. Спины ритмично сгибались и разгибались. Выкрики позади становились заметно тише. В ушах только плеск вёсел. Вперёд и вперёд! Крутой удар весла — лодка увернулась от притопленной лесины — и снова вперёд. Мимо глинистой отмели берестянка прочертила крутой зигзаг на водной глади. А позади крики. Мельком глянув через плечо, Пойкко и Итки со сдержанным ликованием отметили, что одна из лодок напоролась-таки на тянущуюся к поверхности корягу, а вторая с разгона врезалась в неё. До них долетели испуганные голоса и чья-то ругань. Но некогда останавливаться! Снова ударили вёсла, снова согнулись и разогнулись спины, но лишь для того, чтобы согнуться вновь. Только вперёд!

Пойкко, глотая лившийся по лицу пот, правил в след убегающей берестянки. Калха и его напарник равномерно опускали и поднимали вёсла, уверенные в достигнутом превосходстве. Они лишь раз оглянулись, чтобы посмотреть на крушение лодок. Пойкко показалось, что в этот момент губы Калхи искривила злая усмешка, хотя увидеть этого было нельзя: слишком велико было расстояние. Так подумалось. Почему-то, Пойкко казалось, что Калха нехороший и злой. А ведь на самом деле (и он это знал!) парень вовсе не был таким. Скорее наоборот — отзывчивый, внушающий доверие юноша. Но легче было думать о нём скверно. Пойкко всё ещё был обижен на него из-за досадного проигрыша на состязании в беге. Вот и теперь Калха оказывался лучше. Нет, нельзя дать ему выиграть снова.