Александр Бушков - Крым и крымчане [Тысячелетняя история раздора]

Австрияки работали не спеша, с немецкой дотошностью, по принципу «капля камень точит». По всей Галичине волшебным образом возникли многочисленные «литературные», «географические», «исторические» и «культурные» общества, организованные, как утверждалось, на голом энтузиазме бескорыстными патриотами «самостийной Украины». Хотя мало-мальски понимающему человеку ясно: такого размаха на голом энтузиазме ни за что не достигнуть, нужны большие деньги…

Все эти «общества» и «товарищества» тянули щупальца и в российскую Украину. Агитация и пропаганда велись не оголтело, довольно искусно, но с безупречностью часового механизма: украинцы – это отдельный народ, порабощенный «злыми москалями», следует добиваться создания «вольной державы», где будут говорить на «чистейшем украинском языке». Со временем в Галичине этот язык ввели в обращение практически официально – созданный на основе местного диалекта, в силу исторических причин насыщенного полонизмами, а то и заимствованиями из немецкого (Галичина в течение не одного столетия была под властью поляков, а при очередном разделе Польши с 1772 по 1918 год пребывала в составе Австро-Венгерской империи). На этом языке стали издаваться многочисленные журналы и газеты, главным образом рассылавшиеся бесплатно едва ли не всем и каждому – как в наше время рекламные листки.

Вот только масса «украинского» населения Галичины и Буковины упрямо продолжала именоваться «русинами», свой язык называла «русинским» и от нововведений категорически открещивалась. Бесплатные газеты и журналы сплошь и рядом отсылались обратно с комментариями, не требующими особого перевода: «Не смийти мени присылать такой огидной (поганой. – А. Б.) макулатуры». Возвращается обратным шагом к умалишенным.

Однако те, кто, безусловно, не был умалишенным, гнули свое. В довесок к «гуманитарным» организациям появилась уже чисто политическая, суть которой ясна из названия: «Союз освобождения Украины». В Галичине вовсю трудился Грушевский. А там со своим полновесным золотом подключились и немцы, чему в Вене наверняка были не особенно и рады: там тоже читали Бисмарка и прекрасно понимали, что немцы стараются в первую очередь для себя, но не решались открыто препятствовать «старшему брату» (именно такую роль взяла на себя Германия, в свое время еще в виде Пруссии нанесшая австрийцам серьезные военные поражения и занявшая вместо Австрии лидерство в тогдашнем Северогерманском союзе, состоявшем из независимых еще германских государств).

В конце концов, в 1890 году два депутата Галицкого сейма от русинов, Романчук и Вахнянин, заявили, что они никакие не русины, а украинцы. Через пять лет в сейме появилась «украинская фракция» – то есть официально была признана как политическая сила «самостийность».

Униатский священник Андрей Шептицкий (впоследствии епископ, прекрасно уживавшийся и с бандеровцами, и с гитлеровцами) написал аналитическую записку императору, где прямо указывал: чтобы оторвать Украину от России, нужно вызвать раскол в Русской православной церкви. И, не ограничиваясь словесными упражнениями, в 1908 году по поддельным документам отправился в Россию претворять теорию на практике.

В ответ русины стали массово переходить из униатства в православие. У этого движения был лидер, иеромонах Алексей Кобалюк. Его последователей арестовывали якобы за шпионаж в пользу России, а то и пытали, требуя вернуться в униатство… Начались самые настоящие массовые репрессии. Выдержки из секретного доклада генерала Римля: «Галицкие русские разделяются на две группы: русофилов и украинофилов… мое мнение подсказывает мне, что все русофилы являются радикальными и что их следует беспощадно уничтожать. Украинцы являются друзьями Австрии и под сильным руководством правительственных кругов могут сделаться честными австрийцами».

Примечательно, что генерал именует «русскими» даже тех галичан, которых его подчиненные старательно пытались переделать в «щирых украинцев». Правда, до «беспощадного уничтожения» оставалось еще несколько лет, пока что руки были коротки, приходилось действовать с оглядкой на Россию, где уже поняли: говоря современным языком, появилась серьезная угроза национальной безопасности. Однако австрийцы, наряду с диким административным давлением на «русофилов», продолжали возбуждать судебные дела по обвинениям в «шпионаже в пользу России». Группа руководителей «русофильских» культурных организаций была даже приговорена к смертной казни. Спасло их лишь личное вмешательство Николая II, действовавшего через испанского короля в качестве посредника.

С началом Первой мировой войны руки у австрийцев оказались развязанными – и началось то, что впоследствии русины назовут Галицийской Голгофой. В первый же день войны власти разогнали все до единого «русофильские» организации и общества, вплоть до кооперативных лавок и детских приютов. Десятки тысяч людей были схвачены жандармами и войсками как «русские шпионы» и заключены в концлагеря Талергоф и Терезин. «Основанием» для этого могла послужить даже найденная в доме русская открытка или портрет Льва Толстого, но чаще всего хватали без всяких оснований: достаточно было и того, что человек признавал себя русином.

Многие так и не дошли до лагерей: их попросту приканчивали посреди улицы озверевшие жандармы и солдаты – в Галичине, в Буковине, в Карпатской Руси. Организованный впоследствии во Львове Центральный Талергофский Комитет (общество бывших узников Талергофа) считал, что в этой резне погибло около 60 тысяч человек – мужчины и женщины, старики и совсем юные. Многими тысячами считают и русинов, замученных в Талергофе и Терезине… Вообще-то первыми концлагеря придумали англичане во время англо-бурской войны – но это было в Африке, а в Европе первыми отметились, задолго до Гитлера, как раз австрияки. Талергофский Комитет с 1924 по 1934 год издал на русском языке четыре выпуска «Талергофского альманаха», подробно излагавшего историю «изуверств и насилий над мирным населением». В 1964 году их, сведя в одну книгу, переиздали в США, а лет десять назад репринтное издание появилось в Киеве, где мне и удалось его купить.

Чтение жутковатое… В концлагерях не было ни крематориев, ни газовых камер (до такого австрийцы все же не додумались), но все равно, режим там был откровенно зверский. Скуднейшее питание, издевательства, пытки, убийства. Среди «капо» оказалось немало «украинофилов», в садизме превосходивших любого боснийца (именно боснийские солдаты и составляли большинство лагерной охраны). Те самые «щирые», кстати, в основном и писали доносы в тайную полицию на «москальских шпионов». Заключенных не оставляли в покое и после смерти: хоронившие их на лагерном кладбище соседи по бараку ставили над могилами православные кресты с тремя перекладинами, но охрана тут же отламывала или отпиливала две: чтобы крест как можно больше походил на католический.