Эрих Куби - Русские в Берлине [Опыт Второй мировой войны. 1941–1945] [litres]

Комната для совещаний опустела. Подавленные и беспомощные, присутствующие разбрелись по своим комнатам. У самого Линге произошел кратковременный нервный срыв. Охваченный паникой, он взбежал вверх по длинной лестнице. Выбравшись наверх и услышав близкий свист снарядов, он снова пришел в себя. Медленно, почти механически, Линге спустился назад, ступень за ступенью, в то место, которое стало его вторым домом. Остановившись перед дверью, он обнаружил, что ему трудно принять то, что он навсегда освобожден от своих обязанностей.

Линге чуть-чуть приоткрыл дверь, почувствовал запах пороховой гари и понял, что с фюрером покончено. Рядом никого не было, так что все эти истории о всей нацистской верхушке, ожидающей в коридоре звука выстрела, по-видимому, – совершеннейшая неправда. Во всяком случае, не похоже, чтобы Геббельс, Борман и остальные стали бы ждать все вместе; в такой ситуации они скорее постарались бы избегать друг друга и разошлись в разные стороны. Реакция Линге, его панический бег по лестнице – это звучит более правдоподобно.

Во всех других отношениях рассказ Линге также наиболее убедителен из того, что имеется у нас. Экс-руководитель имперского гитлерюгенда Аксман позже представлял другую формулировку своего прежнего заявления, будто Гитлер выстрелил себе в рот, в результате чего у него на висках лопнули вены. Тем не менее несостоятельность подобной детали, хоть и стандартной для случая самоубийства, легко докажет любой врач. Выстрел в рот, если передняя часть черепа не повреждена, что, предположительно, и произошло, не вызывает разрыва височных вен. Вместо этого дробится затылочная часть.

Изложив все это, спешим добавить, что даже версия самоубийства, представленная Линге, не подтверждена. Более того, имеются очевидные разногласия между сокращенным изложением его впечатлений, опубликованных Der Spiegel, и его же более поздними комментариями. Ниже приводится часть текста из публикации Der Spiegel, сделанной на основе моей стенографической записи беседы с Линге накануне:

«Линге захлопнул дверь. Он не хотел входить туда один, поэтому позвал Бормана. Вместе они вошли в гостиную Гитлера. Дверь находилась в левой части приемной. Открыв ее, вы оказывались в двух с четвертью метрах от противоположной стены. Возле нее канапе, на котором могли уместиться три человека. Перед ним находится стол со стульями по бокам.

Гитлер обмяк в правом углу канапе, то есть лицом к двери, Ева Гитлер в левом. На столе перед Гитлером лежал «вальтер», калибр 7,65 мм. Другой «вальтер», калибр 6,35 мм, упал под стол и лежал на закрывающем весь пол ковре у ног Гитлера. Голова Гитлера свесилась на правый бок.

Из правого виска, ближнего к полу, на ковер все еще капала кровь. Она образовала небольшую лужицу с брызгами вокруг. Повсюду на деревянных предметах виднелись пятна крови. На левом виске, который, после того как голова упала вправо, был обращен вверх, имелось входное отверстие от пули, но кровь из него не текла».

Через два дня после выхода этого рассказа в Der Spiegel мне позвонил Линге. Он сказал, что прочитал статью, и с ней все в порядке, но, во-первых, оба пистолета лежали перед Гитлером на полу и, во-вторых, Гитлер выстрелил себе не в левый, а в правый висок.

Должен признать, что от этого у меня перехватило дыхание. Не выпуская из руки телефонную трубку, я перелистал свои стенографические записи, в которых содержалось все, что я написал для Der Spiegel. Когда я сказал об их содержании Линге, он ответил, что я его не понял.

Если Гитлер действительно застрелился, то не имеет особого значения, выстрелил ли он себе в левый висок левой рукой или правой рукой в правый висок, – но если мы рассматриваем возможность того, что он вообще не стрелял в себя, тогда это начинает иметь значение. В таком случае либо Гитлера так усадила его жена, либо он умер не от пули.

Предположим, Гитлера застрелила жена, но измененная версия Линге предполагает, что она не могла выстрелить с того места, где Линге обнаружил ее тело. Чтобы прицелиться в правый висок, ей пришлось бы встать справа от Гитлера, выстрелить, обойти вокруг стола, сесть в свой угол канапе и лишь потом принять яд. Такое более чем невероятно. Как и не похоже на то, что Гитлер принял смерть от собственной руки, – если только Линге действительно нашел его в том положении, которое описал.

Согласно первоначальным утверждениям Линге – и от этой их части он никогда не отказывался, – Гитлер взял с собой второй пистолет на тот случай, если первый вдруг даст осечку. В это мы можем поверить. Но если так, то почему оба пистолета лежали у его ног на полу, как сообщил мне по телефону Линге? Сидящий за столом человек, который намеревается застрелиться и захвативший для верности два пистолета, наверняка положил бы запасной на стол, а не на пол. Тогда утверждение о том, что оба пистолета находились на полу, отчетливо говорит против гипотезы стрельбы. Вполне возможно, что Гитлер собирался застрелиться, но затем передумал и, как и его жена, принял яд и что он (или она) бросил ненужный пистолет на пол. Но стал бы кто-то просто так бросать заряженный пистолет на пол?

Еще Линге утверждал – и он до сих пор настаивает, что это правда, – что обе руки Гитлера покоились на коленях. Разумеется, вполне могло случиться, что рука человека, который застрелился, упала под своим собственным весом, а пистолет выскользнул из пальцев, когда сама рука падала на колено. Обе руки на коленях – и два пистолета на полу?

Далее Линге утверждает, что на столе перед Евой Гитлер стоял маленький пластиковый цилиндр от яда, какие, как ему было известно, раздали всем членам правительства.

Фрау Гитлер сидела слева от мужа, слегка повернув к нему лицо и сжав колени, словно школьница. Если не считать присутствие пресловутого цилиндра, только плотно сжатые губы и побелевшие ноздри выдавали тот факт, что она приняла яд.

Борман прошел через приемную и комнату для совещаний в помещение охраны и приказал троим эсэсовцам помочь Линге вынести тела. Тем временем Линге отодвинул стол и стулья. Он принес серые армейские одеяла и расстелил их на полу.

Эсэсовцам и Линге было тесно в маленькой комнате. Остальные, подглядывающие из любопытства – такие, как руководитель гитлерюгенда Аксман, – могли только бросить прощальный взгляд на тело Гитлера через дверной проем приемной. Линге говорит, что они действовали очень быстро. Эсэсовцы, Линге и Кемпка, подняли завернутые тела вверх по лестнице. Возможно, им помогал адъютант, Гюнше. Тела положили в длинную траншею среди руин в саду Рейхсканцелярии.