Сесил Рот - Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции

Художественное чутье, которое в целом управляло Италией эпохи Возрождения, не обошло стороной и гетто. И там стремились к красоте не только содержания, но и формы, пусть и не так исключительно, как в других слоях населения. Синагоги проектировали самые передовые архитекторы того времени. Внутри их украшали резьбой мастера-резчики. Особенно редкостной красотой отличалась резьба в Левантийской синагоге; она славилась во всей Венеции. Парчовые занавеси и накидки на ковчеге со свитками Торы были высочайшего качества. Подставки для свитков Торы и лампы, свисавшие с потолка, изготавливали самые искусные серебряных дел мастера. Не жалели ни сил, ни расходов для того, чтобы молитвенный дом доставлял не только духовную, но и эстетическую радость.

В домашних церемониях преобладал такой же дух. Заводы Песаро производили изящные майоликовые блюда для Песаха. Субботние лампы, которые зажигали во всех домах в пятницу вечером, часто делали из драгоценных металлов. Искусство художников-иллюминаторов, украшающих тексты золотыми или витыми буквами, сохранялось в гетто еще долго после того, как во внешнем мире оно стало приходить в упадок. Пасхальная Агада (сборник молитв, читаемых в ночь праздника Песах) переписывалась от руки и иллюстрировалась еще долго после изобретения книгопечатания; традиционно те, кто не мог позволить себе более роскошного издания, заказывали ксилографию. Так же украшалась Книга Есфирь. Артистические способности обитателей гетто проявлялись в представлении о десяти сыновьях Амана, повешенных на дереве, или радостных представлениях в честь праздника Пурим в современном стиле, которые иллюстрировали захватывающую историю. Паломники, возвращаясь из Палестины, изображали в красках и описывали все, что они там видели. Иногда красиво переписывали стихи по случаю окончания обучения, помолвки или свадьбы; их тоже было принято украшать. Особенно пышно расписывали ктубу, или еврейский брачный договор; его украшали золотом и красками в честь нового дома, который основывается в Израиле; тонкость работы и теплота оттенков на некоторых сохранившихся образцах отражают лучшие художественные традиции XVII века.

Нельзя сказать, что искусство венецианских евреев непременно носило религиозный характер. Мозес да Кастелаццо, расцвет творчества которого приходился на начало XVI века, был видным портретистом; правда, позже он занялся иллюстрированием Пятикнижия. Его сын, совместно с которым он получил авторские права на эту работу, был гравером. Иосиф Леви из Вероны работал с бронзой. В силу простительного, хотя и необычного, тщеславия он подписывал свои творения; его имя вполне различимо для того, чтобы понять хотя бы, что он был евреем. То же можно сказать и о его помощнике, Анджело де Росси. Живший в том же городе Якоб да Карпи (1685–1748), который потом обосновался в Амстердаме, славился портретами и историческими картинами. Он был не только художником, но и преуспевающим торговцем произведениями искусства. В XVII и XVIII веках богачи из гетто заказывали свои портреты лучшим художникам того времени. Если не считать выражения лиц и поз, ничто не выдавало их еврейского происхождения.

Италия считается родиной современной драматургии. И в этой области евреи играли не последнюю роль. Первую из всех работ, посвященную сценическому искусству, Dialoghi sull’ Arte Rappresentativa, написал итальянский еврей, Леоне де Сомми Порталеоне. В Мантуе, где он жил, спектакли в еврейской общине ставились так часто, что пришлось организовать там своего рода постоянную театральную труппу. Спектакли показывали при дворе, перед герцогом и всеми его вельможами, когда те выражали желание посмотреть представление. В хрониках отмечается, что по пятницам спектакли начинались рано, чтобы не нарушать субботы. И в области драматургии венецианских евреев никак нельзя назвать отстающими. Во время праздника Пурим в 1531 году, как сообщалось, они представили в гетто «великолепную комедию». Правда, христианам пришлось довольствоваться только слухами, поскольку, по приказу Совета десяти, в гетто не допускался ни один посторонний. Соломон Уске (или Дуарто Гомес, как его называли в Португалии), беженец-марран и выдающийся поэт, переделал примитивное представление, которое разыгрывали на Пурим, в драму под названием «Эсфирь». В свое время спектакль был в большой моде; настолько, что спектакли показывали перед избранным обществом представителей знати в 1559, а потом в 1592 году. В 1613 году, когда предложили дать еще одно представление, рабби Леоне да Модена (чей дядя, Лаццаро Леви, участвовал в создании оригинального спектакля) вызвался переделать пьесу в соответствии с новыми драматическими веяниями, возникшими за последние полвека. Его вариант, до некоторой степени вдохновленный недавно поставленной драмой генуэзского священника Ансальдо Себа на тот же сюжет, был опубликован в 1612 году. Конечно, то было не единственное сочинение такого рода, которое увидело свет в венецианском гетто. Сам Леоне да Модена написал оригинальную пастораль, «Рахиль и Иаков», и отредактировал другую пьесу, сочиненную его другом Анджело Алатино, под названием I Trionfi (Венеция, 1611). Примеру да Модены последовал его ученик, Бенедетто Луццатто, автор «Сильной любви» (L’Amor Possente, Венеция, 1631). Ни в одной из названных пьес нет ничего еврейского, кроме авторов. Одного этого достаточно, чтобы продемонстрировать распространение драматургии в венецианском гетто. Интерес был настолько велик, что примерно в то же время там, очевидно, возникла постоянная театральная труппа, спектакли которой посещали как мужчины, так и женщины. Новшество ошеломило местных пиетистов. Однако их победили количеством и, безусловно, интеллектом. Судя по всему, традиция публичных спектаклей продолжалась до эпохи эмансипации. Во время Венецианской революции 1841 года широкой популярностью пользовалось Еврейское драматическое общество: оно давало представление для сбора средств на патриотические цели.

И в музыке условия были во многом такими же. Некоторая музыкальная подготовка считалась неотъемлемой частью образования всех еврейских детей, как мальчиков, так и девочек. Джованни Мария де Медичи, композитор (отступник от иудаизма, вынужденный бежать из Флоренции после убийства, впоследствии стал фаворитом папы Льва X, благодаря которому он получил титул князя Вероккьо), в начале XVI века официально служил флейтистом при дворе дожа. Этому примеру следовали следующие несколько сотен лет. В XVIII веке еврейские инструменталисты Вероны завоевали себе доброе имя. Одного из них звали Якоб Базеви Черветто. Ему аккомпанировал его сын Джакомо, который впоследствии служил при английском дворе. В 1607 году в венецианском гетто поставили оперетту, в которой с радостью приняли участие многие видные представители общины. В тот период в гетто жила одна еврейка по имени Рахиль, одаренная голосом необычайной красоты. Ее часто можно было встретить в салонах аристократии. После изгнания евреев из Мантуи в 1629 году — одного из самых трагических эпизодов в истории итальянских евреев — многие беженцы прибыли в Венецию. Среди них были несколько опытных инструменталистов, которые долгое время услаждали слух придворных Гонзага. Под их влиянием в гетто образовалось музыкальное общество, получившее многозначительное название «Когда мы вспоминали Сион». Характерно, что душой нового предприятия стал раввин Леоне да Модена. Он был не только капельмейстером, но и секретарем. Какое-то время общество процветало и даже попыталось ввести светский музыкальный канон в синагогальные богослужения. Кроме того, общество завязало близкие отношения с подобными организациями за пределами гетто. Однако после эпидемии чумы 1630 года деятельность музыкального общества, как и всех прочих, приостановилась. Хотя оно просуществовало еще девять или десять лет, оно так и не оправилось от удара.