Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

На третий день, когда народные страсти несколько утихли, каштелян замка (католик) приказал вытащить труп убитого архиепископа; после официального свидетельствования в замке и подписания протокола труп этот отправлен был на лодке по Двине в Полоцк, где и погребен в Софийском кафедральном соборе, под полом в склепе.

Об убийстве Кунцевича со всеми подробностями, а еще более с прикрасами, в декабре месяце того же года донесено было в Рим папе Урбану VIII.

В 1624 г. папа Урбан VIII, по ходатайству короля и униатского духовенства, причислил Иосафата к лику блаженных (полусвятых, так сказать) мучеников римской церкви и повелел праздновать память его 12 ноября, то есть день убиения его, о чем и прислал особую буллу [278]. Для обнародования папской буллы и для торжественного отпевания тела Иосафата созван был в том же году в г. Полоцке собор высшего униатского и отчасти латинского духовенства, под председательством тогдашнего униатского митрополита Иосифа Рутского. Торжество сие совершилось в полоцком Софийском соборе. Лучшие ораторы того времени произнесли несколько надгробных речей на латинском, польском и белорусском языках, а иезуит Лев Креза заключил все это торжество самым напыщенным панегириком. Гроб Кунцевича был вынут из склепа и поставлен среди церкви для всеобщего чествования.

Убийство Кунцевича дорого обошлось православным жителям не только Витебска, но даже и всей Белоруссии. Лишь только получено было известие Сигизмундом III об убийстве полоцкого униатского архиепископа Кунцевича, как король немедленно назначил особую комиссию для исследования самого факта убийства Иосафата и суда над виновными. В состав этой комиссии между прочими членами ее вошли следующие лица: воевода виленский и староста Мстиславский Лев Сапега, воевода витебский Николай Завиша, Мстиславский каштелян Христофор Друцкий-Соколинский, староста оршанский Богдан Сапега и др. Следствие и суд над виновными кончился в три дня; такая поспешность впоследствии объяснилась: комиссия перепугалась казаков, за которыми посылали жители г. Витебска и которые действительно уже шли к городу на защиту их. Протокол о следствии и суде над виновными в убийстве Кунцевича подписан был 22 января 1624 г. Из сего протокола, между прочим, видно, что душою заговора были писарь Гурко, священник Коменец, бургомистры Наум Волк, Семен Ниша и особенно некто Петр Васильев Полочанин. Видно также из протокола, что в заговоре принимали участие жители городов Орши, Могилева, Полоцка и даже отдаленной Вильны. По окончании следствия и суда комиссия отправилась в Варшаву, чтобы там на совещании с королем и сенатом постановить приговор. Дело о постановке приговора над осужденными, может быть, еще и затянулось бы или, по крайней мере, приговор не так жесток был бы, каким он на самом деле оказался, как мы сейчас увидим, если бы в это время не привезено было в Варшаву Сигизмунду III собственноручное письмо святейшего отца Урбана VIII, папы римского, касающегося именно убийц Кунцевича. В этом письме святейший отец, между прочим, приказывал как можно строже наказать «схизматиков» за убийство Иосафата Кунцевича и при этом грозил проклятием всякому, кто решился бы «удержать меч свой от наказания виновных», как сказано в подлиннике [279]. И действительно, благодаря папскому письму приговор над виновными в убийстве Кунцевича был самый суровый: сто человек осуждены были на смертную казнь, но казнили только 20 человек (им головы отрубили), остальные успели скрыться; более ста человек заключены в тюрьму, около 200 наказаны кнутом; многие осуждены на поселение в отдаленные города, а некоторые, по лишении имущества, просто выгнаны из родных селений. Город Витебск лишен был магдебургского права и всех вообще прав и преимуществ, дарованных его жителям, и подчинен воеводскому управлению; снят и вечевой колокол – знак преимущества и свободы города; ратуша, в которой составился заговор на жизнь Иосафата, разрушена до основания. Соборную Пречистенскую церковь, при которой совершено было убийство, определено сломать, а вместо нее для униатов выстроить, за счет граждан, новую в большем размере и великолепии; на колокольне ее повесить колокол, вылитый из бывших колоколов прежней церкви, а также из вечевого колокола и тех колоколов, в которые били в набат во время мятежа, и на вновь отлитом колоколе сделать надпись, содержащую краткую повесть об убиении Иосафата.

Наказание, обрушившееся на православных, не ограничилось одним Витебском, оно простерто было и на православных жителей городов Полоцка, Могилева, Орши, Мстислава и вообще всей Белоруссии: запрещена была православная вера, жителям не дозволено было строить и починять православные церкви и, наконец, всем приказано было принять унию и по делам веры быть в зависимости от полоцкого униатского архиепископа.

Так жестоко наказаны были православные за убийство врага своей веры Иосафата Кунцевича.

Но все старания римско-католической пропаганды со всеми ее преследованиями и жестокостями не могли, однако, привести к желанной цели, именно уничтожению православия и русской народности в Речи Посполитой. В то время, когда преследование православия и русской народности со стороны католиков и униатов достигло своего апогея, на защиту их восстает и ополчается, во-первых, страшное казачество, а во-вторых, наука и полемическая литература (собственно просвещение) в лице даровитых представителей юго-западных русских ученых (киевских собственно).

Восстание казаков на защиту православия и русской народности.После смерти Стефана Батория, при Сигизмунде III, польское правительство стало действовать по отношению к казакам не так осторожно, как умный Баторий. Желая сразу парализовать силу казаков, оно в 1590 г. постановило: 1) чтобы казацкий гетман в своем достоинстве утверждаем был королем; 2) чтобы число их не превышало 6000; 3) чтобы казаки не смели самовольно воевать и заключать договоры; 4) наконец, чтобы среди них находился коронный комиссар, который бы смотрел за их действиями и доносил бы в Варшаву сенату в случае незаконности сих последних. Постановления сии страшно озлобили казаков. Они в этом видели ни более ни менее, как только желание польских панов-католиков стеснить свободу и вольность их, казаков, как сословия, принадлежащего к русской народности и исповедующего православие. «Польские паны-католики захватили литовско-русские владения для того только, чтобы истребить нашу православную веру и нашу русскую народность, и привилегии на это все они имеют. Наши русские паны уже давно пошли по их следам. Казаковье, не сделаем мы этого, будем бить всех панов-ляхов!» Так говорил гетман Касинский в 1593 г.