Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

Эта новая борьба Огинского с Сапегою имеет тесную связь с борьбою Августа II с шведским королем Карлом XII. Борьба вышеозначенных литовских магнатов между собою была, как мы уже раз заметили выше, одною из главных причин разгрома Карлом XII Речи Посполитой и опустошения сего государства.

Союз Августа II с русским царем Петром I и датским королем Христианом V против шведского короля Карла XII. Продолжение борьбы Сапеги с Огинским и новыми друзьями сего последнего Вишневецкими. Измена Сапеги своему отечеству.Вступая на польский престол, Август II дал слово полякам возвратить им Лифляндию, отторгнутую от Речи Посполитой шведским королем Карлом X [319]. Поэтому Август II лишь только кончил в 1699 г. войну с турками, как вступил в союз с русским царем Петром I и датским королем Христианом V против Швеции, где в это время царствовал Карл XII, 18-летний юноша [320].

Летом в 1700 г. польский король Август II, собравши свои саксонские войска, выступил против Швеции и осадил г. Ригу. Но в то самое время, как король занят был осадою г. Риги, в Литовском государстве началась новая борьба между магнатами: Сапеги с Огинским и Вишневецкими. Борьба эта, как мы видели, возобновилась вследствие подстрекательства Вишневецких Огинского против Сапеги.

Август II, уезжая в Лифляндию, просил сейм, чтобы он, в отсутствие его, собрал войско и прислал бы ему на помощь под Ригу. Сейм не исполнил просьбы короля. А между прочим, этим самым воспользовались враги Сапеги – Огинский и Вишневецкие. Они, под предлогом помощи королю против шведов, собрали в Ошмянском повете, в местечке Олькениках [321], более 20 000 шляхты и предводителем ее назначили Михаила Вишневецкого; затем приняли титул «патриотической конфедерации» и объявили себя защитниками Речи Посполитой от зловредных действий Сапеги.

Узнавши о действиях Огинского и Вишневецких, литовский гетман Сапега, с своей стороны, собрал около 10 000 войска, с которым и двинулся против конфедератов. 17 ноября 1700 г., недалеко от Олькеник, между гетманом и конфедератами, предводительствуемыми Михаилом Вишневецким, произошла кровопролитная битва. Она началась рано утром и продолжалась ровно шесть часов. Битва кончилась совершенным поражением гетмана. Во время этой битвы изменнически взят был в плен сын Сапеги Михаил. Конфедераты привезли его в Олькеники, где на следующий день, часов в пять утра, по настоянию виленского каноника Бялозора, он был умерщвлен шляхтою самым бесчеловечным образом (его изрубили саблями в куски) [322].

Спустя дней пять после поражения гетмана Сапеги под Олькениками Огинский и Вишневецкие двинулись в Вильну, где скрылся гетман. Они думали поймать его там и так же поступить с ним, как шляхта из их конфедерации поступила с сыном его. Но Сапега, предупрежденный об этом заранее, бежал в Варшаву.

Оставшись главными деятелями в Литве, Огинский и Вишневецкие, по прибытии в г. Вильну, издали от себя универсал, в котором объявляли Сапегу и его друзей врагами отечества, исключенными из-под покровительства законов и достойными смертной казни и конфискации имущества.

Благодаря такого рода универсалу, изданному врагами Сапеги, Литва представляла в это время печальную картину: родственники и знакомые Сапеги, – а их было немало, – принуждены были бросить свои дома и свои поместья и скрываться от Огинского и Вишневецких где только возможно: большая часть их эмигрировала за границу, остальные прятались в лесах, болотах, горах, монастырях, подземельях и т. п. По дорогам умножились грабежи, разбои и воровства. Никто не был уверен в своей безопасности и обладании собственным имуществом. Многочисленные шайки бродяг нападали на целые селения, грабили их и сжигали. Голодная шляхта из отрядов Огинского и Вишневецких действовала внутри Литвы хуже, чем самые оборванные бродяги: она, врываясь в селения, не только грабила и уничтожала все, что только попадалось под руки ей, но предавала истязаниям самих обывателей под тем предлогом, что будто бы они друзья гетмана Сапеги, и насиловала их жен и дочерей. В это тяжелое и мрачное время в Речи Посполитой больше всего доставалось православным: по свидетельству современников, русские в это время терпели такие насилия и подвергались таким истязаниям от польской шляхты, что думали – наступил конец мира. При приближении же войск патриотической конфедерации (т. е. Огинского и Вишневецких) те русские и православные жители Речи Посполитой, которые не успевали уйти куда-нибудь или скрыться где-нибудь, каждый раз исповедовались и причащались, готовясь к смерти.

Между тем гетман Сапега, бежавший от своих врагов в Варшаву, обратился с жалобою на Огинского и Вишневецких к королю [323]и архиепископу примасу; в пространном письменном донесении Сапега подробно изложил противозаконные действия «литовской патриотической конфедерации», как величали себя враги гетмана, и просил их принять энергичные меры против конфедератов, так как поступки их грозят гибелью для всей Речи Посполитой. Король и примас, прочитавши донесение гетмана, действительно решились было обратить внимание на действия Огинского и Вишневецких; по их старанию сначала учреждена была из шести сенаторов особая комиссия для рассмотрения поступков конфедератов, а затем предложено было сейму, только что начавшему свои заседания по делам борьбы со шведами, разрешить принять энергические меры против конфедератов. Но это ни к чему не повело: комиссия, вследствие разногласия членов, не только не приступила к своим занятиям, но официально даже не была и открыта, а сейм по каким-то интригам отказал во всем, что предполагалось сделать против Огинского и Вишневецких.

Враги Сапеги – Огинский и Вишневецкие, видя безуспешность гетмана, решились окончательно погубить сего последнего. С этою целию они стали увеличивать свое войско, которое и довели скоро тысяч до тридцати. Гетман же Сапега, увидевши, что против него собирается новая сила, и притом гораздо большая, чем прежде, опять обратился к королю; на этот раз он просил Августа, чтобы тот оградил его личность от предстоящей опасности, но король не обратил внимания на эту просьбу, потому что в сие время он сам уже сблизился с конфедератами и стал на их сторону. Дело вот в чем: мы видели выше, что Август II, отправляясь под г. Ригу, просил сейм, чтобы тот собрал войско и прислал бы ему на помощь туда; но сейм, как мы знаем, не исполнил просьбы короля, поэтому король с одними своими саксонскими войсками должен был вести осаду г. Риги. Три месяца Август осаждал Ригу и кончил дело тем, что, вследствие малочисленности войска, снял осаду и прибыл в Варшаву, где снова обратился за помощью к сейму, но сейм опять отказал. Что было делать королю? Одно из двух – или бросить начатое им дело, или же сблизиться с так называемою «патриотическою конфедерацией» и воспользоваться ее войсками. После долгих колебаний Август II выбрал последнее. Огинский и Вишневецкие очень рады были этому; они обещались действовать согласно с желанием короля, но за эту услугу они упросили короля позволить им при случае наказать примерным образом своего заклятого врага – Сапегу; король дал согласие.