Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

Краковский епископ Викентий Кадлубек (ум. 1223 г.) в своей истории Польши говорит, что литовцы веровали в переселение одних душ в тела еще нерожденных детей, а других – в тела животных.

На этом основании Петр Дюсбург и Длугош говорят, что в Литве существовало многоженство.

Жены, взятые после первой, были не что иное, как рабыни. Брак с ними, как кажется, совершался без участия жреца и молитвы к богам.

Известный исследователь по древней литовской истории.

В настоящее время в некоторых селах и деревнях вместо пострига, как описано выше, снимают только рутяной венок с головы новобрачной, а дружки распускают косы. При этом девицы, находившиеся тут, поют от лица родной матери:

Упоминаемая здесь рута – желтый цветок, любимый в Литве, эмблема невинности.

При рождении сына у древних литовцев, как сообщают некоторые писатели, существовал следующий замечательный обычай: в первую лунную ночь после рождения ребенка мать выходила в поле, вырывала из земли корень полынной травы, который, принеся домой, клала между двумя серыми камнями и выжимала из него сок; затем сок этот смешивала с коровьим молоком и давала пить мальчику, чтобы укрепить его силы для борьбы с невзгодами жизни. Обычай этот существует до настоящего времени в Жмуди. Он напоминает древнюю индусскую жертву «Сома».

Примечание. «Сома» – был медосладкий напиток, который древними индусами в качестве жертвы приносился богу Индре (Индра был самым главным богом индусов, когда они еще жили на р. Инд, то есть скоро после отделения от ариев). Бог Индра, по верованию древних индусов, пил «Сома» с целию получить больше силы для борьбы с злыми духами.

Напиток «Сома» приготовлялся следующим образом: индусские жрецы в одну лунную ночь с жезлами в руках и золотыми кольцами на пальцах, при пении священных гимнов, шли в горы и там собирали какое-то горное растение; отрезывали корни, очищали листья, клали стебель между двумя камнями и растирали его; затем массу эту терли на золотом сите и опускали в золотой сосуд, куда вливали молоко от семи коров, трижды подоенных. После этого ставили сосуд в теплое место, чтобы произошло брожение. Чрез несколько дней напиток был готов.

У зендов был похожий миф: народ этот обожал солнце под именем бога «Митры», который жил на востоке и выезжал оттуда в блестящей колеснице, запряженной четырьмя белыми конями. Его индусы считали богом правды. Ему посвящены были белые кони и именем его клялись цари. В честь этого бога пред войском возили пустую колесницу, запряженную шестью белыми конями.

Подобный миф существует в греческой мифологии о Дивкалионе и Пирре.

Миф этот почти совершенно сходен с римским мифом о Прозерпине и Церере.

В лице Алциса некоторые ученые видят диких народов, нападающих на Литву в глубокой древности. В женитьбе же Алциса в Литве признают водворение этих народов в ней и слияние их с литовцами.

Изображение Алциса, переходящего чрез реку с женою на плече, находилось на древней литовской печати, которую Гедимин установил для г. Вильны.

Говорят, что сказание о происхождении Гедимина от Гелона выдумано для ягеллонов, с целию возвысить их род, производя его от великого человека. Но в этом сказании доля справедливости все-таки есть: Гедимин действительно был сыном Лютовера.

Замечательно, что подобного рода изречения находятся в древнем скандинавском сборнике мифических и эпических песен, записанных в XII в. священником Семундом Вещим. Сборник этот известен под именем «Старая Ведда».

Матвей Стрыйковский по происхождению литвин; род. 1547, ум. 1580 г.; он написал польско-литовскую хронику.

Местечки: Шеродзе, Чекишки, Эйрагола и Бетыгола теперь существуют в Ковенской губернии по р. Дубиссе. Только местечко Шеродзе теперь называется Среднищки. В конце XIII в. в Эйраголе был деревянный замок, принадлежавший владельцу его Лютоверу. Лютовер после Тройдена был литовским князем, а по смерти его сыновья его: Витень сначала, а потом Гедимин.

Все писатели до нашего столетия вполне верили этому преданию, но при этом одни из них полагали, что Палемон прибыл в Литву за 50 лет до Рождества Христова, а другие 50 лет после и т. д.

Некоторые говорят, что Литва перешла сначала не к Монтвиллу, а к зятю его Зивибунду, который женат был на дочери Керна – Пояте. Сперу, Керна и Пояту впоследствии литовцы обоготворяли.

В нынешний Новогрудок, Минской губ.

Примечание. О потомках Палемона и их борьбе с русскими князьями излагается в летописи так называемой Быховца, но все это там так спутано и хронологически неверно, что ученые вплоть до Миндовга все сии известия относят к легендарным сказаниям. Несомненно только то, что в начале XIII в. действительно произошло общее движение литовских куннгасов к захвату русской территории, с целию образовать более или менее прочное княжество.

В этой легенде, говорит Костомаров, видно древнее сознание победы человеческого ума над силами природы. Плотник здесь может быть – странствующая светоносная божественная сила, водворяющая образованность в Литве. Участие же Перкуна и Лаймы показывает основу ее древнюю, а молитвенник у плотника – на прибавку в эпоху христианскую.

Князья последних времен надевали на голову остроконечные шапки, наподобие сахарной головы.

В древней Литве девице поставлялось еще в обязанность: вечером выходить на улицу с огнем, «чтобы невинность, – как говорили литовцы, – не омрачалась и тенью подозрения».

Неделя начиналась с пятницы, которая, как мы уже заметили выше, была посвящена Перкуну.

Литовский писатель XVI в. Стрыйковский говорит, что такого рода песни существовали в честь Почты, дочери Лездейки, Домвонда и Гурда Гинвилловича, защитника Ковны от крестоносцев.

Число 9 – священное в численности литовско-языческой, как и в скандинавской. По замечанию некоторых ученых, святость числа 9 происходила от числа 3, которое у известных народов земного шара имеет святое и символическое значение. Девять есть три раза три, следовательно, трижды святое, трисвятое.