Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

своего государства и обеспечения его от нападений со стороны сильных пограничных правителей Гедимин похож на германского императора Максимилиана I (1496–1519), о царствовании которого составилась поговорка: «Пусть другие воюют, а ты, Максимилиан, будь счастлив посредством браков». Правда, Гедимин вел борьбу с соседями, но он вел ее только с мелкими, а с крупными – никогда.

Один летописец передает, что Гедимин во время этих приготовлений рыцарей, воспользовавшись раз оплошностию их, напал на Ливонию и страшно опустошил Дерптскую область, причем одних пленных увел более 5000 человек. Правда, рыцари послали было от себя, как сообщает тот же летописец, небольшой отряд в Жмудь, чтобы отомстить литовскому князю за его последнее нападение; но отряд этот вернулся ни с чем: был такой сильный мороз, говорит летописец, что все рыцари чуть было не перемерзли.

Сначала жалобы свои они посылали в Рим; в Авиньон стали посылать с 1308 г., когда папа Климент V, по желанию французского короля Филиппа Красивого, перенес туда свою столицу.

Начиная с этого года сохранилось несколько грамот, писанных архиепископом и магистратом г. Риги к Гедимину. Из содержания одной из них, относящейся к 1323 г., между прочим, видно, что Гедимин был брат Витеня, а не сын, как прежде думали.

Вероятно, рижские послы, убеждая Гедимина написать последних три грамоты, выставили какие-нибудь торговые мотивы.

Кажется, они об этом раньше просили Гедимина чрез особых послов.

В этих грамотах в первый раз упоминается о Вильне, и притом как уже о столичном городе Литовского государства.

Отчет об этом посольстве к Гедимину, составленный тем же монахом, который доставил папе грамоту литовского князя, сохранился и дошел до нас. Из него, между прочим, видно, что Гедимин тогда же чрез своего тиуна делал строгий розыск о виновнике этой мистификации.

Некоторые ученые допускают, что грамоты, писанные к папе от Гедимина, не искажены, а написаны так, как диктовал литовский князь, и вообще не усматривают особой мистификации в этом деле со стороны рижского архиепископа и рижского городского магистрата, но мы при изложении сего события придерживаемся мнения проф. В.Б. Антоновича, который на это дело иначе смотрит, и, как кажется, вернее.

Рыцари помирились с архиепископом и магистратом г. Риги с тою целию, чтобы иметь более возможности вести борьбу с Гедимином и поляками; но и там дело кончилось для них плохо: они, как мы сейчас видели, были разбиты наголову под Пловцами.

Некоторые ученые относят этот поход Гедимина к 1316 г. и при этом говорят, что в сие время был галицко-волынским князем Юрий Львович, внук Даниила Романовича, который и погиб в одной битве с литовским князем.

Профессор Киевского университета В.Б. Антонович в своей докторской диссертации: «Очерк истории вел. Литовского княжества» основательно исследовал и доказал несправедливость летописных сказаний о завоевании Гедимином Волыни и Киева в 1321 г. Правда, ему возразил в своих «Заметках по истории Литовского государства» проф. Дашкевич, но мы придерживаемся мнения проф. Антоновича.

Так ее называет Нарбут; но такого женского имени в православной церкви нет, а дочь Льва Юрьевича, как известно, была православная; по всей вероятности, имя Буша есть сокращенное имя Лукерия. Лукерия у простого русского народа называется Луша, а иногда и Буша.

В настоящее время характер и склад мыслей белорусов и малороссов, вследствие разных обстоятельств, много изменились.

Подобного рода походы на литовцев рыцари часто устраивали.

Так пишет прусский летописец XIV в. Виганд Марбургский, которому это дело более известно, чем другим. Поэтому нам кажется, что те историки, которые, полагаясь на свидетельство Стрыйковского и Кояловича, говорят, что Гедимин убит около Вильны, ошибаются.

Рога этого зверя Гедимин приказал обделать в золото, осыпать дорогими камнями и хранить между сокровищами в верхнем замке на память. В торжественные обеды, когда приезжали знатные гости, рога эти приносили к столу; из них князь пил с гостями заздравицы. В 1429 г. внук Гедимина Витовт во время съезда знатных иностранцев в г. Луцке, по поводу переговоров относительно принятия князем королевской короны, один из этих рогов подарил Сигизмунду III, германскому императору.

О Лездейке также существует довольно любопытное предание. В нем, между прочим, рассказывается, что однажды литовский князь Витень (брат и предшественник Гедимина) отправился на охоту в одну лесистую местность (где теперь Верки, имение князя Витгенштейна, в 7 верстах от Вильны) и там во время охоты услышал раздающийся из орлиного гнезда, устроенного на старом высоком дубе, плач дитяти. Когда, по распоряжению князя, осмотрено было орлиное гнездо, то в нем оказался ребенок мужеского пола. Витень приказал его взять и отдать на воспитание жрецам. Тут он вырос, возмужал и получил глубокое религиозное воспитание. Заметя в нем выдающийся ум, жрецы сначала избрали своего питомца в число вайделотов, а потом и в сан Криве-Кривейто, причем дали ему имя Лездейки.

Примечание. Верки – слово литовское и означает «плач». Это название, по словам предания, дано Витенем в воспоминание плача найденного им ребенка.

Вопрос этот мы ставим потому, что новейшие историки не согласны между собою касательно постройки Гедимином Вильны: одни говорят, что Гедимин действительно основал Вильну, а другие – нет; последние в доказательство ссылаются на Длугоша, который говорит, что Вильна уже в XII в. существовала.

Так как с этого года Вильна делается известною как столица Гедимина.

Прусский хронист Лука Давид считает, что в период времени от смерти Гедимина до вступления на престол Ольгерда в Литовском государстве великим князем был Монвид.

Спор у рыцарей с Даниею шел за обладание Эстониею и г. Ревелем. Кончился он тем, что рыцари купили их у Дании.

Есть известия, что Явнут крестился в Москве и там принял имя Иоанн.

Чернь в Новгороде постоянно стояла за Москву.

Образ этот до настоящего времени находится в Смоленской соборной церкви и привлекает к себе массы богомольцев. Мономах получил этот образ от своей родной матери, которая была греческою царевною, при выходе замуж за его отца, Всеволода Ярославича, привезла из Константинополя.