Жюль Верн - Великолепная Ориноко; Россказни Жана-Мари Кабидулена

Нужно ли говорить о чувствах, которые испытывал Жак Эллок с того дня, когда Жан уступил место Жанне. С того дня, когда спасенная из вод Ориноко дочь полковника де Кермора уже больше не могла скрываться под маской племянника сержанта Марсьяля.

Само собой разумеется, что эти чувства не остались тайной для двадцатидвухлетней девушки, хотя в мужской одежде она выглядела лет на семнадцать.

Да и Жермен Патерн, который, по словам Жака, «ничего в этом не понимал», заметил, что творилось в сердце его друга. Но скажи он: «Жак, ты любишь мадемуазель Жанну де Кермор», тот наверняка бы ему ответил: «Мой бедный друг, ты ничего в этом не понимаешь». И Жермен Патерн ждал случая сказать Жаку, что он по этому поводу думает, ну хотя бы для того, чтобы в лице собственной особы реабилитировать натуралистов, ботаников и прочих ученых и доказать, что им уж не настолько чужды тонкие душевные переживания, как это обыкновенно принято считать.

А какие мысли посещали сержанта Марсьяля, когда он размышлял обо всех этих событиях, о неосуществившихся намерениях? Об этом проклятом чубаско, из-за которого, несмотря на все его предосторожности, был раскрыт их общий с Жанной секрет? О том, что теперь он уже окончательно перестал быть родственником Жана де Кермора, поскольку племянник оказался племянницей, а он даже и не приходился ей дядей?

В глубине души он был в ярости, в ярости и на себя, и на всех остальных. Жан не должен был падать в воду во время урагана… А ему следовало самому броситься в реку, чтобы не позволить другому вытащить ее оттуда… Что до Жака Эллока, ему незачем было оказывать ей помощь… Это ведь его не касалось! И тем не менее он правильно сделал, потому что, если бы не он, она… она бы наверняка погибла. К тому же и сейчас можно было надеяться, что никто ничего не узнает. Все по-прежнему сохранялось в тайне… Спаситель Жанны вел себя на редкость сдержанно, и сержант не замечал ничего подозрительного. Его полковник, когда он наконец-то увидит его, не сможет ни в чем его упрекнуть…

Бедный сержант Марсьяль!

Рано утром его разбудил Жан, которого уже поджидали господин Мануэль и его сыновья. Вскоре к ним присоединились Жак Эллок и Жермен Патерн. После взаимных приветствий Жак Эллок сообщил, что ремонт «Гальинеты» идет хорошо и что завтра лодка будет уже готова. Затем все отправились в поля, где уже собрались сборщики каучука. Эти поля было бы правильнее называть лесами, где деревья были предварительно помечены, как во время рубки. Но их не рубили, а надрезали кору, чтобы «выдоить», как здесь говорят, «молочные деревья».

Господин Мануэль и его гости пришли в эти странные каучуковые заросли, когда работа уже началась. Самым любопытным из посетителей, само собой разумеется, оказался наш ботаник. Жермен Патерн хотел все как следует рассмотреть и узнать, а алькальд с удовольствием отвечал на его вопросы.

Операция была очень простой. В распоряжении каждого сборщика каучука была площадка с сотней деревьев. Он начинал с того, что очень острым топориком делал надрез на коре.

— А число надрезов ограничено? — спросил Жермен Патерн.

— Оно колеблется от четырех до двенадцати в зависимости от толщины дерева, — ответил господин Мануэль. — Причем очень важно не прорезать кору глубже, чем нужно.

— Стало быть, — закончил Жермен Патерн, — это не ампутация, а просто кровопускание.

Из надрезов сок стекал вдоль ствола в маленький горшочек, подвешенный так, чтобы не пропало ни единой капли.

— И сколько времени будет течь сок? — спросил Жермен.

— Шесть-семь часов, — ответил господин Мануэль.

Жак Эллок и его спутники довольно долго оставались на плантации, в то время как сборщики каучука, по выражению сержанта Марсьяля, откупоривали деревья. Семьсот деревьев были подвергнуты этой операции, что сулило богатый урожай каучука.

Домой наши путешественники вернулись только к обеду. После прогулки аппетит у них был отменный. Все им казалось необыкновенно вкусным: и дичь, подстреленная в лесу сыновьями господина Мануэля и приготовленная их матерью, рыба, наловленная этим утром пеонами у берегов Ориноко… Хороши были овощи и фрукты, а особенно ананасы, обильно уродившиеся в этом году.

Наблюдение за начальной стадией сбора каучука не могло полностью удовлетворить любопытство Жермена Патерна, и он попросил господина Мануэля рассказать ему о следующих этапах этой операции.

— Если бы вы остались в Данако на несколько дней, вы увидели бы, что в первые часы после надреза сок течет довольно медленно. Поэтому проходит не меньше недели, прежде чем деревья отдадут весь свой сок.

— Значит, сок будет собран только через неделю…

— Нет, господин Патерн, сегодня вечером каждый сборщик каучука принесет то, что натекло за день, и незамедлительно приступит к окуриванию, необходимому для коагуляции [116] Коагуляция — разделение коллоидного (некристаллизирующегося) раствора на две фазы — растворитель и студнеобразную массу. сока. Вылитый на дощечку сок подвергается воздействию густого дыма сырых дров, в результате чего образуется первый загустевший слой, на который затем наносится следующий. Так получается нечто вроде каучукового хлеба, готового для продажи. Вот и вся операция.

— А до прибытия нашего соотечественника Трюшона, — спросил Жак Эллок, — индейцы не занимались сбором каучука?

— Практически нет. Индейцы даже не догадывались о его ценности. Никто тогда не мог предположить, что в будущем каучук приобретет такое большое торговое и промышленное значение. И только Франсуа Трюшон, обосновавшийся сначала в Сан-Фернандо, а затем перебравшийся в Эсмеральду, открыл им значение культуры каучука, пожалуй, одной из самых значительных в этой части Америки.

— А стало быть, да здравствует господин Трюшон и да здравствует страна, давшая ему жизнь! — воскликнул, а точнее пропел Жермен Патерн.

Все с энтузиазмом выпили за господина Трюшона, а потом за Францию.

Он начинал с того, что очень острым топориком делал надрез на коре

После непродолжительного послеобеденного сна алькальд предложил своим гостям пойти в маленький порт, где ремонтировалась их пирога. Он хотел сам посмотреть, как продвигается работа.

Все направились к берегу реки, слушая, как господин Мануэль со вполне законной гордостью рассказывает о своем владении. Придя в порт, они увидели, что матросы уже готовятся спустить полностью отремонтированную «Гальинету» на воду рядом с «Мориче».