Луи Буссенар - Избранные произведения. II том

Шар спустился еще ниже. Он вышел из несшего его воздушного потока. Скорость снизилась наполовину. Корабли приближались. Канонада усиливалась. Снаряд прорвал оболочку. Газ выходил с неимоверной скоростью. «Бессребреник» должен был вот-вот упасть. По-прежнему энергичный и хладнокровный Солиньяк крикнул:

— Выбирайтесь из гондолы!.. Хватайтесь за сетку… у нас еще есть тридцать секунд…

Женщины и мальчик молча уцепились за перепутанные снасти, висевшие над гондолой. Мариус и капитан, оставаясь еще в кабине, быстро привязали всех к стропам.

— Вы готовы? — спросил граф инженера.

— Да!.. Да!..

Вдвоем, держась за канат, они одной рукой отвинчивали стержни, крепившие гондолу. Она внезапно сорвалась, рухнула и ушла под воду, а облегченный шар еще раз подскочил и взмыл высоко в небо. Его подхватил новый воздушный поток и понес дальше в море. Полупустая оболочка превратилась в своего рода парашют, какое-то время удерживалась на высоте. А потом снова продолжилось головокружительное падение. Оставались считанные минуты. Ничто уже было не в состоянии спасти воздушный корабль от гибели. Он опускался все ниже и ниже. Концы снастей уже плескались в морской воде.

Испанцы, продолжая стрелять, приближались. Корабль, находившийся в левой части дуги, превосходил в скорости все остальные. Он мчался как экспресс, стреляя на ходу. Но — странная вещь — что-то не слышно было прерывистого стрекота орудий. Корабль нагонял беглецов с такой быстротой, что скоро оказался в полумиле от аэростата.

— Нас схватят!.. Нет, лучше умереть! — кричали Мариус и Роберто, охваченные яростью от бессилия, оттого, что не могут оказать сопротивления.

Вдруг Бессребреника, привязанного к свисающему канату, охватил смех. В этой обстановке он прозвучал так дико, что все решили: капитан внезапно сошел с ума.

— Вы что, не видите? Стреляющий холостыми зарядами корабль — это моя яхта!.. Мой смелый «Бессребреник», пытающийся спасти своего брата, корабль воздушный… Команда подняла испанский флаг и гонится за нами… Все остальные принимают его за зафрахтованный пакетбот… Ну, черт возьми, я с удовольствием дам сто тысяч франков вознаграждения помощнику капитана за такую блестящую мысль…

Наконец до терпящих бедствие в воздухе дошел смысл великолепного маневра смелого водителя судна. Они закричали от радости и облегчения. В ответ с яхты, что мчалась словно кит, донеслось громкое «ура!».

Воздушный шар — вернее, его останки — уцепился за мачты. Команда сняла всех, и беглецы — каким это ни кажется невероятным — оказались на своем, дружественном борту!

Спасены!.. Они спасены!

Со всех сторон раздавались слова благодарности, тянулись руки, глаза наполнялись слезами умиления. А судовладелец приказал увеличить скорость. Яхту подбросило на волне, и она унеслась в открытое море.

Крики победы, раздававшиеся на других судах, сменились проклятиями. Испанцы быстро сообразили, что их ловко обманули. Корабль, принятый ими за свой, — нарушитель блокады… сообщник мятежников… бунтарь!..

И снова после затишья во время операции по спасению воздушного шара они открыли огонь, и даже с еще большей силой. На этот раз они стреляли по яхте. «Бессребреник» еще находился в опасной зоне: он по-прежнему был в пределах досягаемости для пушек на крейсерах.

Мариус, шумно выражая восторг как истинный провансалец, заявил, что испанцы стреляют не лучше пьяных сапожников и что никакой опасности уже нет. Он хохотал над собственной шуткой, пока снаряд, пройдя вдоль борта, не ударил в одну из подпор трапа и не сбил пятерых матросов. Осколок попал в грудь Фрикет.

— Мой дорогой папа!.. Моя бедная мама!.. Неужели я умру… так и не увидев вас? — воскликнула француженка.

На Лазурном берегу. — Бандоль-сюр-мер. — Вилла Апельсиновых деревьев. — Выздоровление. — Фрикет и ее семья. — Письмо с Кубы. — Конец полковника Агилара-и-Вега. — Карлос и Кармен. — Голубой цветочек. — После установления мира на Острове в огне.

Мы на солнечном побережье прекрасного Прованса, в одном из уголков старой Франции, столь точно названным Лазурным берегом. Богатый Марсель далеко позади. Зато совсем рядом расположен Тулон, мощная крепость, она только и живет разговорами о войне.

Туристы сразу влюбляются в Бандоль, очаровательный городок, спрятанный в глубине большого залива, воды его ласкают глаз синевой. Красивые дома на берегу, элегантные виллы на вечнозеленых холмах, огромный виадук [488] Виадук — мост через долину, ущелье, дорогу, железнодорожные пути. , напоминающий римские сооружения, аллеи пальм и эвкалиптов, светящиеся радостью люди, мелодичный сверкающий остроумием язык — все это производит удивительно приятное впечатление.

Да, это край солнца, почти красного цвета земли, на ней растут гигантские алоэ, приморские сосны, древовидный вереск, оливы, мирты, апельсиновые и мастиковые деревья; разные оттенки их зелени странным образом, но гармонично сочетаются между собой.

Благодатная страна, где не знают, что такое заморозки, снег и иней, где в январе повсюду цветут розы, фиалки, бессмертники, гвоздики и анемоны, где человек, не боясь стихии, не испытывая нужды, не трудясь сверх сил, живет в полное удовольствие, всему радуясь, улыбаясь, пьянея от воздуха, солнца и свободы.

Да, это Бандоль, чудесный климатом, гостеприимными жителями, великолепными пейзажами, которые пока еще не привлекли к себе представителей высшего общества, к счастью для тех, кто любит дикую природу.

Примерно в четырехстах метрах от города по дороге на Тулон, проходящей через Ольуль, стоит на возвышенности небольшая, но великолепная вилла Апельсиновых деревьев. Прелестный домик, к нему от самой дороги идет очень пологая лестница, защищенная от мистраля [489] Мистраль — ветер с гор в Южной Франции (в Провансе), приносящий зимой холодную погоду. . Перед домом расположена широкая терраса, где растут апельсиновые деревья, эвкалипты и пальмы. Отсюда открывается прекрасный вид.

Стоит январь, но погода такая теплая, что окна в доме открыты. Сидящей же в кресле-качалке девушке приходится прятаться под зонтиком и то и дело обмахиваться веером. Она бледна, слаба, худа — сразу видно, что недавно перенесла болезнь и приехала сюда погреться на теплом солнышке, подышать морским воздухом, искупаться в целебных брызгах волн.

Незнакомка, не отрываясь, смотрит на море, такое синее, что художнику пришлось бы немало потрудиться, подбирая достаточно яркую краску.

Прямо перед ней, совсем рядом, виднеется остров Бандоль, где однажды провел зиму Александр Дюма. Немного подальше мыс Крида, там установлен бело-черный бакен. А еще дальше остров Руво с маяком, остров Амбье, гавань Брюск и, наконец, на горизонте, у слияния голубизны моря и небес, несколько быстро идущих торпедных катеров.