Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

К несчастью для Адальберта, среди императорского окружения в Риме был архиепископ Майнца Виллигис (Виллигиз), и его присутствие расстроило планы Адальберта провести остаток дней своих в уединении своего любимого монастыря. Известно, что Адальберт вторично уехал из Праги, не уведомив своего митрополита, поскольку Виллигис, узнав о случившемся, настоял на возвращении епископа в Прагу. Трудно сказать, почему архиепископ проявил такую настойчивость. Ведь он наверняка знал, что произошло в Либице. Вероятно, он считал, что возвращение Адальберта и его примирение с князем предотвратят дальнейшие осложнения.

Император не мог выступить против такого требования. Новый папа – Григорий V – тоже. Ведь митрополит настаивал на выполнении предписаний церкви. Кроме того, Канапариус намекает, что архиепископ Майнца приложил руку к возвышению молодого Бруно, сына герцога Каринтии и родственника Оттона III, и его водворению на папский престол. Был собран еще один синод, решивший, что приказы архиепископа должны выполняться. Виллигис отбыл из Рима сразу после окончания синода, но неоднократно в письмах настаивал на неукоснительном исполнении решений синода.

Адальберт знал ситуацию лучше. Он видел, что надежды архиепископа на примирение иллюзорны и что Болеслав далек от желания видеть кого-либо из Славниковичей в Богемии, где он считал себя единоличным хозяином. Тем не менее он выразил готовность подчиниться решению синода. Однако после отъезда Виллигиса, если верить Бруно, он попросил папу его принять и получил от него позволение отправиться куда ему будет угодно, чтобы нести слово Божье язычникам, тем более что чехи не желали его возвращения.

Во второй половине июля 996 года Адальберт покинул Рим в сопровождении Ноткера из Льежа, известного ученого, известного своими усилиями реформировать систему образования в X веке. В сентябре Адальберт был в Майнце, снова в присутствии митрополита. Здесь он также встретился с Оттоном II, тем временем покинувшим Рим. Заметим, что в Риме до сих пор сохранился памятник, напоминающий о пребывании Адальберта в святом городе, крестильная купель в церкви Святого Варфоломея на острове Тиберин. На ней изображены Адальберт и Оттон III, и она относится, согласно недавним исследованиям, к периоду правления Оттона.

Биографы Адальберта и некоторые германские историки придерживаются единого мнения: отношения между чешским епископом и германским императором во время их совместного пребывания в Майнце стали дружескими. Императору доставляли большое удовольствие беседы с епископом, и тому приходилось даже спать рядом с императорскими покоями, чтобы быть всегда рядом. Биографы особенно подчеркивают, что Адальберт надеялся наполнить сердце и душу императора христианским смирением и тягой к духовности.

Дружба между чешским епископом и германским императором была уникальным явлением в истории. Оттон III был человеком культурным и образованным. Он имел чисто германское происхождение, являлся вождем германского племени, принявшего христианство двумя веками ранее, которое благодаря присущим ему качествам и безграничной энергии выдвинулось на первое место в империи. Саксонцы были истинными представителями молодого, еще наполовину варварского элемента, который в это время прорывался во всех направлениях, желая обеспечить себе место под солнцем.

Между тем Оттон III был исполнен сознанием своего императорского величия, искренне считал себя наследником и преемником римских императоров и Карла Великого. Преданный их миссии, он хотел осуществить лелеемую ими мечту и стать правителем огромной империи, раскинувшейся на весь известный мир. Идеи классиков – допустимо говорить о классических традициях на западе в X веке – захватили его юный ум, так же как и умы многих представителей так называемого Оттоновского Возрождения. Кроме того, Оттон III чрезвычайно гордился греко-византийским происхождением своей матери. Иногда он не скрывал презрения к своим неотесанным саксонским воинам и их простым прямолинейным манерам, хотя даже в Италии они были его единственной опорой. Страстного и мечтательного Оттона привлекал мистический огонь, горевший в душах религиозных энтузиастов в монастырях и других религиозных учреждениях. Иногда императору хотелось сбросить корону и королевские одежды, сесть у ног какого-нибудь простого смиренного монаха, чтобы узнать таинства умерщвления плоти и воспитания духа.

Некоторые немецкие историки считают, что близкие отношения между чешским епископом и императором мешали духовному росту последнего. Такое мнение уходит корнями в ошибочные представления об Адальберте. Многие историки, к примеру, относятся к нему как к мистику-фанатику, охваченному навязчивой идеей о том, что в мире нет ничего более ценного, чем уединенное существование и размышления в монашеской келье, и не желавшему видеть ничего вокруг. Мы знаем, что это не так. Суть в том, что лишь очень немногие исторические авторы уделяли достаточно внимания политическому контексту, на фоне которого разворачивалась жизненная драма святого Адальберта.

В то же время Оттон III не был эксцентричным мечтателем, не желавшим стоять на твердой земле своей страны – Германии, увлеченный чудачествами Рима и имперскими амбициями, – таким его изображают многие. Не имел он и неуравновешенной психики, равно как и фатальной склонности к перегибам аскетизма. В следующей главе у нас будет возможность показать, насколько неверно это представление о молодом императоре. Жаль только, что биографы Адальберта так много внимания уделили религиозному аспекту этого контакта, что у них не осталось места для информации о содержании бесед императора и епископа. Ведь есть все основания считать, что аскетизм и набожность были далеко не единственными темами. Они, вероятнее всего, много говорили о планах Оттона III на будущее, особенно о христианизации востока и Венгрии, так что не только Герберт Орильякский, будущий Сильвестр II, но и пражский епископ Адальберт в значительной степени ответственен за план Renovatio Imperii который задумал и начал исполнять Оттон III.

Информация, которую сообщают биографы Адальберта относительно его пребывания в Майнце, паломничества к святыням во Франции и поездки в Польшу, спутана и противоречива. Поэтому трудно установить точно последовательность отдельных событий. Например, Канапариус утверждает, что Адальберт уехал из Майнца прямо в Богемию и только по прибытии туда узнал о событиях в Либице. Затем он поехал в Польшу. Но мы уже знаем, что такая последовательность событий невозможна.

Представляется, что ближе всего к истине следующее: Адальберт направился в Майнц, чтобы сообщить своему митрополиту, архиепископу Виллигису, о последнем папском решении относительно его будущего в случае отказа чехов его принять. Виллигис не мог знать об этом решении, которое было принято после его отъезда из Рима. Судя по всему, Адальберт послал гонца из Майнца в Богемию – с этим были согласны и император, и архиепископ, – чтобы узнать мнение правящего чешского князя относительно его возвращения. Ожидая его возвращения, Адальберт совершил паломничество к святым местам во Франции. Или пешком, или верхом он посетил гробницы святого Мартина Турского, святого Дионисия (Дени) Парижского, святого Бенедикта во Флёри и святого Мавра, ученика Бенедикта, в Сен-Море.