Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

Подчеркнем следующее: тот факт, что Собеслав вел контингент на помощь императору и его люди не были частью армии Болеслава II, доказывает не только независимое положение Славниковичей, но и напряженность в их отношениях. Старая вражда вспыхнула с новой силой, и Польша продолжала оказывать сильное влияние на Славниковичей.

Этот вывод подтверждается еще одним аспектом. Чешские и польские нумизматы были искренне удивлены недавно обнаруженными монетами, имевшими явно богемское происхождение. Они датировались X веком, но не могли быть отчеканены на монетном дворе Пржемыслидов. На аверсе монет была латинская надпись – Hie denarius est episcope («Это епископский динарий»), но на реверсе надпись не ясна. Некоторые эксперты рассмотрели имена Адальберта и Болеслава II, на основании чего сделали вывод, что монеты чеканились на общем монетном дворе князя и епископа. Однако более поздние исследования обнаружили имена Собеслав (а не Болеслав) и Либице, рода Славниковичей. А значит, монеты, скорее всего, были отчеканены на монетном дворе Славниковичей.

Открытие проливает новый свет на положение пражского епископа и его отношения с правящим князем Богемии в первые годы существования епархии. Следует помнить, что инвеститура епископа выполнялась не князем, а императором, который впоследствии подтверждал тезис о независимости епископа.

Более того, это открытие подкрепляет сказанное ранее о политическом статусе Славниковичей, главным образом по отношению к Пржемыслидам. Тот факт, что епископ Адальберт приложил усилия, чтобы зафиксировать на монетах свою связь со Славниковичами и сослаться в надписи не на Прагу, а на Либице, то есть не на свою епархию, а на родной дом, доказывает, что Славниковичи считали себя независимой династией. Они были связаны с Пржемыслидами только свободной взаимной договоренностью. В то время, когда эти монеты чеканились, Славниковичи более чем когда-либо подчеркивали свою независимость. Иными словами, монеты чеканились в какое-то время между 992 и 995 годами, до конфликта, вспыхнувшего между противоборствующими сторонами.

В свете сказанного можно получить более ясное представление как об общей политической структуре Богемии того времени, так и о масштабе опасности, которая снова замаячила перед глазами энергичного, но непоследовательного Болеслава II. Он не сумел продолжить политику мира с Польшей, начатую его отцом, единственную политику, способную сдержать опасное влияние, которое оказывала растущая мощь Пястов на богемские племена. Следствием этого стало не только военное поражение, но также утрата политического престижа, что вполне могло окончиться катастрофой для династии. Его попытки примирения со Славниковичами не удались, потому что Вршовцы саботировали их в своих целях, а новый правитель Польши Болеслав Великий оказался не менее мужественным, чем его отец, и едва ли был готов довольствоваться одними только территориями, которые его отец объединил в единое государство. Польша снова была на подъеме, и Болеслав II, не унаследовавший военного гения своего отца, ничего не мог с этим поделать. Все это следует помнить, чтобы понять ситуацию в Богемии и чувства, испытываемые несчастным Болеславом II в столь безнадежной ситуации.

Фанатичное крыло сторонников Пржемыслидов, особенно беспринципные Вршовцы, требовало решительных действий против Славниковичей, пока еще есть время. По их мнению, промедление было смерти подобно, и Болеслав начал военные действия против Славниковичей осенью 995 года. Однако в тот момент, судя по всему, Славниковичи были наготове, потому что, ко всеобщему удивлению, пражский князь неожиданно согласился остановиться и отложить решение конфликта до того момента, когда Собеслав вернется из императорской военной экспедиции.

Но крепкие орешки Болеслава настаивали на принятии решения, даже если для этого придется нарушить обещание. Наконец Болеслав, глубоко обеспокоенный, сдался под натиском, и накануне праздника святого Венцеслава (Вацлава) – 28 сентября – его вооруженные силы подошли к воротам Либице.

Славниковичи, поверившие слову герцога, демобилизовали свои войска. Люди, которые несколько недель назад собирались выступить против Болеслава, теперь занимались уборкой урожая – процесс задержался из-за первых операций. С большим трудом удалось собрать горстку рабов для защиты Л ибице. Они сражались как львы, хотя с самого начала было ясно, что ситуация безнадежна. Солдаты Болеслава отказались соблюдать традиционное перемирие в День святого Венцеслава. Три дня шла битва не на жизнь, а на смерть. Небольшой отряд рабов Славниковичей заставил нападающих дорого платить за каждую пядь земли. После утраты замка Славниковичи укрылись в церкви, но покинули убежище, когда им были обещаны почетные условия сдачи. И все они были убиты. Пржемыслиды не пощадили никого. Все члены семьи Славниковичей вместе с женами и детьми были преданы мечу. Спаслись только отсутствовавшие – Собеслав, Адальберт и Радим-Гауденций.

Болеслав II поспешил занять все стратегически важные пункты на территории Славниковичей, и через несколько дней проблема вражды с этой династией была решена навсегда. Но Болеслав не покрыл свое имя славой, совершив это преступление. Его предательство и жестокость запятнали историю – доселе славную – династии Пржемыслидов. Едва ли можно считать оправданием для него тот факт, что он был далеко не единственным человеком в истории Средних веков, проявившим при устранении нежелательных соперников неслыханную жестокость.

Чешский хронист Козьма, предвзято относившийся к Болеславу II, попытался реабилитировать принца и переложить ответственность за преступление на представителей высших слоев общества, первыми среди которых были Вршовцы. Утверждая, что Болеслав «не был хозяином себе», хронист имел в виду, что князь был парализован и Вршовцы были истинными преступниками, желая только заполучить владения Славниковичей. Титмар подтверждает физический недуг Болеслава в последний год его правления, но добавляет, что его постиг удар из-за «неподчинения Христу», тем самым сделав паралич наказанием, а не оправданием. Бруно, давший самое лучшее описание бойни, записанное со слов очевидца – бывшего наставника Адальберта Радлы, напрямую обвиняет Болеслава в преступлении, тем самым не позволяя принять оправдание герцога Козьмой. В целом Козьма изображает Болеслава слишком светлыми красками и видит в нем идеал христианского князя. Картина совершенно недостоверна. Мнение Козьмы формировалось под влиянием щедрости Болеслава по отношению к церкви, что, будучи каноником, он не мог не оценить. Кроме того, он виновен в неверном изображении правления предшественника князя – Болеслава I, брата святого Венцеслава. Заметим, что Козьма применил к Болеславу те же самые слова и выражения, которыми хронист Регино из Прюма – его хроника была одним из источников Козьмы – описывал Людовика Германского. Это многое объясняет и предполагает, что Козьма испытывал недостаток в первоисточниках, касающихся правления Болеслава I и его сына.