Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

Такие события предшествовали отъезду Адальберта из Праги. Их отголоски вскоре почувствовались в Риме. В 992 году туда прибыла делегация, обратившаяся к папе с просьбой отослать Адальберта обратно в Прагу. Оба биографа святого утверждают, что Адальберт желал остаться в Риме и его братья монахи делали все возможное, чтобы заставить его отклонить приглашение чехов и остаться в монастыре.

Папа созвал специальное заседание местного синода, чтобы обсудить этот вопрос. Это собрание примечательно тем, что проливает свет на условия, существовавшие в церкви X века, а также является свидетельством состояния дел, взаимоотношений между представителями двух разных научных школ. Реформисты утверждали, что, поскольку монашество является высшей формой христианского идеала, епископа, ставшего монахом, нельзя заставить вернуться к исполнению епископских обязанностей. В свою очередь, канонисты и защитники старой церковной практики настаивали, что первая священная обязанность епископа – присматривать за своей паствой. Интересно заметить, что аналогичная проблема существовала в восточной церкви IX века. Собор 879–880 годов, реабилитировавший патриарха Фотия, издал специальный закон, запрещающий епископам, ставшим монахами, покидать монастыри и возвращаться к своим обязанностям. Этот закон не мог применяться на римском синоде 992 года, поскольку не был введен в западное каноническое законодательство до XI века.

Как бы то ни было, синод решил, что необходимо соблюдать старую практику. Иоанн XV санкционировал решение, обязывавшее Адальберта вернуться в свою епархию. Тем более что обстоятельства, помешавшие ему исполнять епископские функции, перестали существовать. Адальберт подчинился решению, но потребовал обещания делегации, что князь всегда будет поддерживать его старания искоренить пороки, с которыми он боролся. Обещание было дано.

Согласно легендам, епископ изложил свои условия, и был достигнут официальный компромисс между Адальбертом и Болеславом II, которого представлял его брат Кристиан-Страхквас. Это подтверждает выполненная в X веке копия текста торжественного заявления, сделанного Болеславом II и адресованного Адальберту. В нем были такие слова: «В году 992 от Рождества Христова, когда святейший престол благословенного апостола Петра занимал папа Иоанн XV, во время правления Оттона III, августейшего из королей, по ниспосланному свыше требованию второго епископа святой церкви

Праги Адальберта, монаха, князь Болеслав II, в присутствии знати, дает упомянутому выше епископу право расторгать, согласно каноническим предписаниям, браки, заключенные между родственниками, строить церкви в подходящих местах и собирать десятину…» Судя по всему, другой милостью, данной Адальберту, было разрешение построить в Праге бенедиктинское аббатство. Хронист XIV века Пулкава датирует основание Бржевновского аббатства в Праге 992 годом, а его освящение – 993 годом. Это подтверждает текст папской буллы от 993 года, которой он берет аббатство под свою защиту. Согласно Пулкаве, Адальберт привез в Прагу двенадцать монахов из своего римского аббатства.

Вероятно, произошло какое-то событие, слишком серьезное, чтобы отразиться в легендах. Какова была причина такой резкой метаморфозы в Богемии? Почему Болеслав II, пребывавший в плохих отношениях со своим епископом в 988 году, неожиданно обратился к папе с просьбой вернуть Адальберта в Прагу?

Ответ следует искать в политических переменах в Богемии. Поражение в войне не добавило престижа Болеславу II. Влияние Славниковичей, выступавших против польской войны, росло, и они не могли не попасть под влияние Пястов. Польский князь пользовался расположением императора, его союзника, и папства, под защиту которого он передал свою страну. Болеслав II, скорее всего, предвидел возможность появления польско-чешского государства под властью Пястов, в котором не будет места для Пржемыслидов, если, конечно, они не подчинятся Пястам и не станут довольствоваться положением мелких князьков.

Болеслав II видел только один способ предотвратить такое развитие событий – полное примирение со Славниковичами, но об этом не стоило и мечтать, пока пражский епископ оставался в ссылке в Риме, и первый шаг к миру – удовлетворение всех требований Адальберта. Именно это он и сделал, с готовностью согласившись на все условия епископа. Так Адальберт в 981 году ликвидировал раскол между двумя династиями Богемии и восстановил единство стран под властью чехов. Смерть Мешко в 992 году дала Болеславу II Богемскому шанс, которого он так долго ждал. И так как политическая линия Болеслава Великого еще вырабатывалась, чешский князь получил возможность вернуть престиж династии.

Наша догадка вроде бы подтверждается обоими биографами Адальберта. Они оба утверждают, что чешское посольство в Риме возглавлял брат правящего князя. Бруно даже указывает имена – и его самого, и его спутника: «Для этой миссии были избраны наставник святого человека Радла Мудрый и, поскольку он был братом правителя страны, Кристиан, монах и учтивый человек». Кристиан может быть идентифицирован только как брат Болеслава II – ему Адальберт предложил Пражское епископство перед отъездом в Рим. Радла жил при дворе Славниковичей в Либице, а значит, очевидно, представлял их интересы в Риме. Таким образом, состав посольства указывает на то, что вся Богемия требовала возвращения Адальберта, и снова восстановление Славниковича на епископском престоле Праги должно было стать основой компромисса.

Однако есть одна трудность. Нам известен еще один Кристиан, тоже монах, очень мудрый человек и родственник Адальберта. Этот человек был дядей епископа и вполне мог быть братом правящего князя Славниковичей. Он написал жизнеописание святого Венцеслава на латыни и в предисловии посвятил этот труд своему племяннику Адальберту. По первому впечатлению, нет ничего невозможного в том, чтобы идентифицировать его с главой римского посольства, поскольку биографы не называют имя правящего князя. Но будь это так, значит, посольство и возвращение Адальберта были бы инициативой Славниковичей, а не результатом компромисса между Пржемыслидами и Славниковичами, – иными словами, еще одним оскорблением, нанесенным Болеславу II.

Такой взгляд, возможно, делает противостояние, которое вскоре последовало, более понятным, однако он ошибочен. Идентификация дяди Адальберта с главой делегации не согласуется с текстами, где прямо сказано, что во главе посольства стоял брат правящего князя той земли, где находилась епархия Адальберта. Это может быть только Болеслав II, потому что Прага располагалась на территории Пржемыслидов. Но кто тогда был правящий князь Славниковичей? Если Кристиан – его брат, тогда Собеслав не мог быть братом Адальберта, а только его дядей, что противоречит и Бруно, и Козьме. Биографы Адальберта дают ясно понять, что Болеслав II по собственной воле и охотно какое-то время сотрудничал с Адальбертом после его возвращения. Да и основание бенедиктинского аббатства недалеко от Праги не могло обойтись без активного участия Болеслава. В любом случае, хотя Славниковичи выиграли от утраты престижа Болеславом, они все равно не могли диктовать свою волю чешскому князю, посадить своего епископа на его территорию без его согласия да еще получить за такое оскорбительное поведение одобрение митрополита Майнца и Святого престола в Риме. Это было невозможно. Поэтому мы возвращаемся к трактовке, приведенной раньше, и видим в возвращении Адальберта в Прагу новый обнадеживающий компромисс между Пржемыслидами и Славниковичами.