Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

Адальберта в Богемии приняли очень тепло, хотя один из биографов, а именно Бруно, подчеркивает его безмерное разочарование, когда, прибыв со своими спутниками в пограничный город, предположительно Пльзень, в воскресенье, он попал на шумную и веселую ярмарку. Говорят, что Адальберт счел это дурным знаком, поскольку одной из главных целей, которой он надеялся достичь с помощью князя, было установление священного дня отдохновения.

Тем не менее Адальберта сердечно приветствовали в Праге и население, и князь. Болеслав даже поспешил выполнить одно из условий возвращения епископа – основание бенедиктинского аббатства. И 14 января 993 года Адальберт с величайшей радостью освятил церковь аббатства в Бржевнове, недалеко от Праги. Первым аббатом монастыря стал монах Анастасий, но о нем мы поговорим чуть позже. Аббатство было посвящено Святой Деве, святому Бенедикту, святому Бонифацию и святому Алексию. Такой набор святых указывает на тесную связь нового Бржевновского аббатства с «главным офисом» в Риме и с Монтекассино.

Адальберт проводил большую часть времени с братьями. Говорят, что до XIV века монахи Бржевнова демонстрировали именитым гостям пару перчаток, сшитую святым епископом. А значит, Адальберт действительно проводил много времени в аббатстве и настаивал на строжайшем соблюдении правил святого Бенедикта, согласно которым физический труд был обязательным для всех без исключения монахов.

Наши главные источники весьма сдержанны относительно работы Адальберта в диоцезе и почти ничего не говорят о взаимоотношениях Пржемыслидов и Славниковичей. Они ограничиваются утверждением, что князь никогда всерьез не собирался сотрудничать с епископом, а аристократические круги сохранили враждебное к нему отношение. Зато оба автора подробно описывают примечательный инцидент, оказавшийся роковым для Адальберта и его семьи.

Супруга одного из членов влиятельного княжеского рода Вршовцев, ярых сторонников Пржемыслидов, была обвинена в прелюбодеянии – даже высказывалось предположение, что согрешила она с представителем церкви. В соответствии с сохранившимся варварским обычаем тех времен она заслужила смерть. Несчастная женщина укрылась в доме епископа, и Адальберт, охваченный христианским милосердием, решил ее спасти. И он спрятал ее в церкви сестер-бенедик-тинок, расположенной рядом с его домом.

И Канапариус, и Бруно Кверфуртский рассказывают об этом инциденте очень подробно, видя в нем высшую точку драмы. Толпа людей во главе с Вршовцами отправилась на поиски женщины. Они вламывались в каждый дом и добрались до резиденции епископа. Адальберт вышел к толпе. Он был исполнен решимости пожертвовать собственной жизнью ради спасения раскаявшейся грешницы и защиты священного права на убежище, принадлежавшего церкви. Любой преступник, укрывшийся в священных стенах и попросивший о милосердии, оставался в живых до тех пор, пока находился в церкви. Адальберт так стремился спасти женщину от ярости толпы, что даже был готов взять на себя ответственность за ее грехопадение.

Судя по деталям, сохраненным для нас биографами, весь эпизод был смоделирован Вршовцами как провокация против Адальберта, и не потому, что он был епископом, а потому, что он был Славниковичем. Зачинщики лишь смеялись над попытками епископа перевести гнев толпы на себя. Они заявили, что в их намерения не входит увенчание его лаврами мученика, и пригрозили, что отомстят женам и детям его братьев. Столь открытое проявление враждебности показало, что напряженность между сторонниками Болеслава и Славниковичей вовсе не ослабла. Даже наоборот, она стала более грозной.

В конце концов Вршовцы заставили монастырского привратника сказать им, где прячется женщина, и отобрали у него ключи от церкви. Несчастную беглянку оттащили от алтаря, к которому она в отчаянии прижималась, и убили прямо на ступенях церкви, на защиту которой она так надеялась.

Этот случай был очень тяжким нарушением церковных канонов, касающихся права на убежище в святых местах. Более того, он стал тяжелым ударом по престижу епископа. Согласно Титмару, у Адальберта не было выбора. Он отлучил от церкви всех зачинщиков, что, разумеется, озлобило его противников, которые в ответ усилили свои нападки. В конце концов Адальберт убедился, что дальнейшее пребывание к диоцезе бесполезно и бессмысленно, и покинул Пражскую епархию. Чешский историк Новотный относит беседы между Адальбертом и Кристианом-Страхквасом именно к этому периоду, вопреки общему мнению, что Адальберт предложил епископство Кристиану до своего первого отъезда в Рим. Не думаю, что в данном случае следует отказываться от установившегося мнения. На этот раз у Адальберта не было необходимости соблюдать формальности, прежде чем покинуть Прагу, поскольку он вернулся с оговоркой, что его условия будут выполнены.

Биографы, наш единственный источник в этом деле, только подчеркивают моральную и религиозную сторону трудностей Адальберта в Праге, но ничего не пишут о политических осложнениях, которые дали им начало и затем стали следствием. Тем не менее представляется, что попытки князя провалились и дружеское понимание, на которое он рассчитывал, так и не установилось.

Случившееся позже наглядно продемонстрировало, что инцидент с несчастной неверной женой был всего лишь симптомом и Вршовцы, приложившие руку к разрыву, имеют намерения усилить свое влияние в органах правосудия во всем княжестве Болеслава. Они были его ярыми сторонниками и вместе с другими требовали, чтобы князь положил конец неприятностям, за которые ответственны Славниковичи. Они желали решить проблему, пусть даже с использованием силы, втайне надеясь занять место Славниковичей в Богемии.

Те, в свою очередь, осознавали опасность и понимали, что ситуация может легко обернуться катастрофой. Вскоре после инцидента, заставившего Адальберта вторично покинуть Прагу и вернуться в Рим, его брат Собеслав, глава семьи, если верить Бруно, повел отряд своих рабов ко двору императора. Как следует из анналов Хильдесхайма, Болеслав тоже собрал отряд, командование которым поручил сыну, чтобы помочь экспедиции против полабских славян. А польский князь Болеслав Великий выступал в роли союзника Оттона III и лично командовал польским контингентом императорской армии. Оттон III вел подготовку к кампании 995 года.

По свидетельству Бруно, Собеслав намеревался привлечь внимание императора к трудностям, постоянно присутствовавшим между его семейством и Пржемыслидами. Он даже хотел высказать опасение, что пражский князь хочет уничтожить весь род Славниковичей. Одновременно он хотел обратиться за помощью к польскому князю, если что-то пойдет не так.