Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

Было бы неправильно утверждать, что современники Оттона III считали его мечтания не соответствующими интересам Германии. Оттон III основывал свои идеи не только на классических традициях Рима и цезарей. Он остро чувствовал свою принадлежность к саксонцам – больше, чем это принято считать. Для него тоже Карл Великий являлся путеводной звездой, а Оттон I – источником вдохновения. Да и Рим не замышлялся единственным центром империи. Он отказался от планов своего деда на Магдебург, но Экс-ла-Шапель при нем пережил свои лучшие дни. Между Римом и Экс-ла-Шапель Оттон разделил свое самое ценное сокровище – мощи святого Адальберта, переданные ему Болеславом. Когда он вскрыл могилу Карла Великого и с почтением размышлял над останками великого императора, его современники должны были понять лучше, чем мы, кто был его идеалом.

Саксонцы его времени, вероятно, видели в его планах нечто отличное от того, что привлекло внимание их потомков. Недавние исследования показали, что юные представители саксонской знати следовали за Оттоном с большим энтузиазмом, с готовностью предлагали ему свои услуги, восхищались его талантами и вместе с римлянами называли молодого императора «чудом света». В Италию Оттона III сопровождали в основном саксонцы – знать и епископы. И молодой император с лихвой наградил их старыми римскими должностями и титулами. Это не увязывается с идеями о реновациях Оттона, которые преобладали до недавнего времени.

Нет никакой необходимости преувеличивать значение некоторых современных авторов, резко критикующих Оттона. Теперь нам известно, что представляла собой так называемая оппозиция германского епископа Познани Унгера, да и Титмар был слишком увлечен «правами» Магдебурга, чтобы одобрить отношение императора к его возлюбленному церковному центру. Титмар писал свою хронику, когда Болеслав Великий был на равных с Оттоном и стремился создать великое славянское государство. Хронист, как и его соотечественники, чувствовал глубину национального унижения и был готов обвинить Оттона III в том, что он пригрел на груди эту польскую змею, вместо того чтобы вырвать ее ядовитые зубы. Бруно Кверфуртский в биографии Адальберта тоже пишет некоторые вещи, которые могут быть расценены как критика Renovatio Оттона. Но его слова следует трактовать в свете письма к Генриху II, о котором мы упомянем далее. В нем он прямо пишет об уважении к Оттону и его принципам.

Критическое отношение многих современных немецких историков к Оттону III и его незаконченной работе не может, несмотря на свою весомость, изменить историческую правду. Не будет преувеличением утверждать, что Оттон III был единственным германским императором, которому удалось выработать для Центральной и Восточной Европы схему, приемлемую и для Германии, и для новых славянских и прочих народов, достаточно исчерпывающую, чтобы определить судьбу этой части Европы на благо всех заинтересованных народов.

Но были ли это мудро – стремиться к такой цели? Нам легко критиковать такой план, называя его утопическим. Но Оттон III умер в 1002 году, не успев увидеть результаты своих проектов и подавить мятеж римлян. Кто знает, как сложились бы дела, если бы юный император достиг зрелости? Европа испытывала все возможные болезни роста, и могло случиться все что угодно. Первый контакт между западом и востоком при Оттоне I и Оттоне II привел к Оттоновскому Возрождению. Мы не знаем, каким бы стал запад, если бы контакты, согласно намерениям Оттона III, интенсифицировались и если бы Западная Европа получила сокровища Платона, Аристотеля и других греческих мыслителей, которые были скрыты за стенами Константинополя? Во времена Оттона III Западная Европа остро нуждалась в частых дружеских и близких контактах с единственным центром, где греческая и римская цивилизации все еще были живы. Этим центром была Византия. Оторванность от этого центра, ставшая результатом арабского завоевания основных побережий Средиземного моря, ускорила варваризацию Франции и Италии и не позволила остаткам Римской империи и романизированной Галлии передать сокровища греко-римской и эллинской культуры своим варварским германским завоевателям. Первым следствием этой неудачи и упадка стало перемещение центра политической власти с юга Франции на менее цивилизованный север. Все, что сумел породить север, – это Пипин, Карл Великий и его преемники, которые по прихоти судьбы стали хозяевами не только юга Франции, но и, по крайней мере номинально, Италии и спасителями папства. Они делали что могли, чтобы не утратить все, что осталось от греко-римской цивилизации, но доступ к ее источникам преграждали арабы, авары и славяне, которые удерживали Центральную Европу и Балканы.

Славянскому племени – моравам – судьба позволила снова открыть уже почти разрушенную и заросшую сорняками дорогу и возобновить прямой контакт с городом на Босфоре. Даже короткий период культурного общения стал сущим благословением для Моравии и Богемии. Чехи смогли привнести в свою страну лишь крохи – не было времени – византийского наследия, однако они сумели воспользоваться полученным преимуществом. На протяжении всего X века их культурный уровень не имел себе равных.

Но мост еще только был в процессе строительства, когда его снова разрушили мадьяры и Западная Европа оказалась вновь отрезанной от своих интеллектуальных корней. Германцы, спровоцировавшие разрушение, перекрыли поток. Но, к несчастью, мадьяры, хотя и были ближайшими соседями византийцев, не сумели взять на себя роль посредников и передать сокровища Константинополя остальной Европе. Это выпало на долю Германии при Оттонах, у которых были все шансы на успех. Германский меч проложил дорогу не только по земле, но и очистил морской путь в Южную Италию, заставив арабов перейти к обороне и обеспечив Византии доступ в Европу. Посредством Renovatio Imperii и контактам с Византией Оттон III посулил открыть новую страницу в истории Европы. Благодаря ему могло свершиться великое событие – восток и запад могли объединиться, развив общую культуру на благо всего человечества. Но не свершилось. И возможность была утрачена на века. После смерти Оттона III великий идеал рухнул, восток и запад снова разошлись, и брешь между ними сохранилась по сей день.

Смерть императора стала катастрофой. Ни он, ни его партнер по обновлению Сильвестр II не имели преемников для выполнения общей задачи. Дорога, которую они открыли, довольно скоро была опять утрачена. К несчастью, не нашлось ни одного человека, обладавшего достаточным интеллектом, чтобы понять, куда она ведет, и силой воли, чтобы достичь цели. Мечта так и осталась мечтой. Смерть Оттона III оставила Центральную и Восточную Европу с надеждами, так никогда и не исполнившимися, и шансами, утраченными навсегда.