Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

Эти открытия удивили многих историков и заставили их углубленно исследовать проблему происхождения хорватов и сербов. Первым опубликовал теорию неславянского происхождения хорватов английский ученый X. Хоуворт. Он предположил, что первые хорваты произошли от булгар. Но его попытки проследить происхождение хорватов от булгарского вождя Куврата успехом не увенчались, и его теория была забыта. Ее недавно возродил X. Грегуар. Польский ученый посчитал хорватов готами или их разбросанными остатками, которые бежали от гуннов. Эта теория была поддержана некоторыми авторами, но не вся. Институты и обычаи, существовавшие у древних хорватов и сербов, а также дошедшие до нас слова их примитивного языка не имеют никаких германских характеристик и являются скорее азиатскими. «Германская» теория была недавно сформулирована германским славистом М. Васмером, который, однако, не исключает возможность внедрения некоторых германских элементов к примитивным хорватам.

Отдельные ученые также пытались сформулировать теорию аварского и тюркского происхождения, но опять-таки без успеха. В любом случае от «славянской теории», которую доселе защищают некоторые эксперты в славянской филологии, большинство ученых отказались. И невозможность «привязать» хорватов к каким-либо славянским корням теперь признается практически всеми.

Подход к более многообещающим результатам был намечен Александром Погодиным, который на основании греческих надписей II и III веков н. э., найденных в древнем городе Танаис, что в устье Дона, где упоминается имя Хороатос или Хороуатос, сделал вывод об иранском происхождении имени. Греки того времени считали весь регион принадлежащим азиатским сарматам. Эта теория была принята германским славистом М. Васмером и рядом других известных ученых.

Н. Зупаник привел много аргументов в пользу происхождения хорватов и сербов с Северного Кавказа. Они могли принадлежать к обособленно сформировавшейся на данной территории группе и жить по соседству с регионом, расположенным между Азовским морем и западной цепью Кавказских гор. В расовом и лингвистическом отношении он относит их к алародам, к которым также относятся пеласги и этруски.

Смелая теория этого ученого возродила интерес к проблеме, и ее изучением занялся другой югославский историк Л. Хауптманн. Из их трудов следует, что неславянское происхождение примитивных хорватов и сербов считается сегодня наиболее вероятным. Правда, в настоящее время нельзя утверждать со всей определенностью, к какой лингвистической и расовой группе относятся эти народы. Все указывает на то, что изначально они жили между северными склонами Кавказа, Черным морем, Азовским морем и низовьями Дона. Вероятнее всего, они относились к сарматам. Открытие того факта, что хорваты и сербы не являются славянами, позволяет придать логичность рассказу Константина об их приходе на юг. Заметим, что сербская проблема представляется многим филологам менее очевидной, чем соответствующая хорватская проблема. Однако Н. Зупаник доказывает, что проблемы сербов и хорватов аналогичны. Он идентифицирует примитивных сербов с народом «серби», которые, согласно Плинию и Птолемею, жили на Кавказе или на восточном побережье Азовского моря. Из рассказа Константина ясно, что две проблемы неотделимы: если ранние хорваты не были славянами, сербы тоже не могли быть славянами. Неславянское происхождение этих народов также объясняет, почему их появление среди южных славян, уже давно осевших на этой территории, не сказалось на лингвистической эволюции. Если предположить, что хорваты и сербы не были славянами и осели среди западных славян к северу от Карпат, как военный и правящий класс, дав им свое название, но не в состоянии, в силу своего ограниченного количества, повлиять на расовую и лингвистическую эволюцию, довод, выдвигаемый славянскими филологами против эмиграции хорватов и сербов на юг, исчезает. Такой малочисленный отряд сарматов или кавказцев, какова бы ни была их военная эффективность, не мог существенно повлиять на рост южнославянских идиом.

Основатели славянской филологии – Е. Копитар и Ф. Миклошич – отдавали предпочтение дуалистической теории заселения славянами провинции Иллирик, предложенной Константином. Но В. Ягич высказал возражение, заявив, что органичное филологическое единство югославских языков было бы нарушено поздним прибытием хорватов и сербов, которые принадлежали к западнославянской группе. Авторитет Ягича победил.

Роль, сыгранная иранцами на юге современной России до того, как славяне осели в русских степях, повышает вероятность сарматского происхождения хорватов и сербов. История иранцев, то есть скифов и сарматов в Южной Руси, была написана М. Ростовцевым. Его утверждения, касающиеся их торговли с греческими городами Крыма и Таманского полуострова и с населением внутренних районов современной России, подчеркивают географические элементы, которые стимулировали экономические инстинкты скифов, сарматов и других кочевников. Прежде всего, степи юга современной России давали прекрасные пастбища, где паслись стада, принадлежащие кочевым племенам. Кроме того, степи имели легкий выход к Черному морю и низовьям Дуная, а также к пунктам, где невозможно было не соприкоснуться с греческой и римской культурой. Водные артерии этого региона соединяли Балтийское и Северное моря с Черным и с восточной границей Римской империи, вдоль Двины, Немана и Днепра в одном направлении, а в другом – через современную Галицию, вдоль Вислы, Сана, Днепра и вокруг Карпат. Историки настолько сосредоточились на западе, что не заметили этих географических черт, которые объясняют многие аспекты истории Восточной Европы.

Скифы использовали все представившиеся им возможности, когда около 500 года до н. э. проложили себе путь через Галицию и долины Моравы, Влтавы и Эльбы в сердце Восточной Европы. Германцы тоже использовали их в миграциях от Балтийского моря до Черного. В I и II веках н. э. большая группа германцев осела на Днепре, а готское вторжение в 165–180 годах было лишь последним актом векового германского продвижения к теплому климату и более плодородным землям. Путь был хорошо известен торговцам, и славяне использовали его, мигрируя через Галицию к низовьям Днепра и Черному морю и от Буга к Днепру и вдоль него.

Когда славяне добрались до южных степей, они встретились с сарматами, которые унаследовали от скифов контроль над местными племенами. Имея дело с земледельцами и полукочевыми охотниками, сарматы не испытывали трудностей, господствуя над ними, а славяне, привыкшие к легким географическим условиям и желавшие использовать их для торговли и сельского хозяйства, были только рады отдать себя под покровительство воинственного класса, вместо того чтобы развивать собственные военные традиции.