Генри Хаггард - Земля теней

И она снова расхохоталась страшным, горьким смехом.

– Бедное дитя! Бедное мое дитя! – воскликнула миссис Бёрд, вытирая слезы. – Прошу вас, не говорите так! Кто я такая, чтобы судить вас? Нет, я, конечно, хотела бы, чтобы все молодые женщины были респектабельными – и они были бы, если б не злодеи-мужчины! Ох, я б ему глаза выцарапала, этому негодяю, который довел вас до беды и бросил!

– Не говорите о нем так! – откликнулась Джоанна. – Это не он меня довел до беды – а я его. И он меня не бросал – я сама сбежала. Он бы женился на мне, если бы я попросила, да только я не хочу этого ни за что на свете.

– Эта девушка сошла с ума! – ахнула миссис Бёрд. – Почему?! Он джентльмен?

– Да, если джентльмены вообще существуют в этом мире. Нет, я не сошла с ума… Как же вы не поймете – ведь можно так сильно любить человека, что предпочесть умереть… лишь бы не причинить ему неприятностей. Это долгая история, но он бы погиб, если бы женился на мне. Да к тому же есть другая девушка, на которой он должен жениться – настоящая леди.

– Да и пусть бы погиб! А что будет теперь с вами?!

– Не знаю, мне все равно. Надеюсь, что скоро умру. О, Боже! – Джоанна заломила руки. – Я видела его сегодня днем в магазине, он был совсем близко, рядом со мной! Он смотрел на манто и не видел ту, на ком оно было надето. Меня это убило. Пока мы не виделись, я могла вынести разлуку, но теперь… теперь у меня разрывается сердце! Он был совсем рядом – и не узнал меня! О, как это жестоко, как больно!

– Дорогая, дорогая моя! – сказала миссис Бёрд. – Я ужасно расстроена, я совершенно не привыкла к такого рода вещам! Вы меня извините, если я пойду поищу нюхательную соль? А вы ложитесь в постель, будьте хорошей девочкой – и поспите!

– Разве мне не нужно уйти?

– Разумеется, нет! По крайней мере – не теперь! Вы слишком больны, чтобы куда-либо идти. Да, я хотела бы знать… вы ведь все равно уже так много рассказали, почему бы не сказать и это? Как имя того джентльмена?

Джоанна угрюмо посмотрела на маленькую портниху.

– Я не скажу вам его. Если я скажу, вы его побеспокоите. Кроме того, я не имею права выдавать его секреты – чего бы я ни делала со своими.

– Ну, выдумали тоже – секрет, моя дорогая! Разве его имя – не Генри Грейвз, и он не живет в Рошеме?

– Кто вам сказал?! – вскинулась Джоанна, но тут же опустилась обратно на постель. – Нет, его зовут не так… Я никогда не слышала этого имени….

– Никто мне не говорил, девочка! – тихо сказала миссис Бёрд, не обращая внимания на слова девушки. – Я видела это имя на книгах стихов, которые ты так любишь читать. Я видела заметки, которые ты делала на полях этих книг. Вот и весь секрет. Я же много лет живу с глухонемыми, ты забыла? Достаточно, чтобы стать наблюдательной… и уметь складывать два и два. Ты вздрагиваешь при имени «Генри», краснеешь и оглядываешься, хотя сама вряд ли знаешь об этом. Благослови тебя Бог, Джоанна – я угадала это все еще месяц назад, хотя и не подозревала, что дела так плохи.

– Значит… вы следили за мной, миссис Бёрд…. – прошептала Джоанна, сдаваясь. – Впрочем, я сама виновата… как и во всем остальном…

– Не думай о своих ошибках, просто ложись в постель и будь хорошей девочкой. Я вернусь через полчаса – и если не найду тебя крепко спящей, то очень, очень рассержусь! – с этими словами миссис Бёрд обняла Джоанну и нежно поцеловала ее в лоб, как могла бы только мать поцеловать свое дитя.

Джоанна не выдержала и разрыдалась.

– Вы слишком добры ко мне! Так добры! Никто не был добр ко мне раньше, кроме него – поэтому я так ясно чувствую вашу доброту сейчас.

Миссис Бёрд вышла, а Джоанна разделась и надела ночную сорочку – однако так и не легла. Некоторое время она бесцельно бродила между двумя своими комнатками, не особенно понимая, что делает. Потом ее внимание привлекла стопка писчей бумаги, лежавшая на столе в гостиной.

– Почему бы мне не написать? – глухо пробормотала Джоанна. – Нет-нет, я не стану писать ему письмо! Я просто запишу то, что думаю, что чувствую… а сама представлю, что пишу ему – и мне станет легче… потом я просто порву это письмо…

Эта мысль, казалось, придала ей сил: во всяком случае, она села и начала быстро писать, не останавливаясь и не раздумывая над словами.

«Мой любимый!

Конечно, я не имею права называть тебя так – но ведь это не настоящее письмо, и ты его никогда не получишь, оно достанется огню. Я только играю в то, что пишу тебе письмо, Генри, мой дорогой, мой любимый, мой возлюбленный… муж мой! Видишь – это просто игра, я ведь не должна тебя так называть.

Я очень больна и думаю, что скоро умру – вернее, я очень надеюсь, что умру скоро. Растворюсь в небытии, и ветер унесет мою душу в мир, или, быть может, она расцветет цветком на моей могиле – цветком, который ты сможешь сорвать.

Генри, я видела тебя сегодня. Это на мне было то манто, которое покупала твоя сестра. Я хотела заговорить с тобой, но она мне запретила и выглядела при этом так свирепо, что я испугалась. Разве не странно? Теперь я смеюсь над своим испугом, а тогда мне было так страшно… и хотелось плакать при мысли о том, что я стою прямо перед тобой с этим дурацким манто на плечах, а ты смотришь только на него и не обращаешь на меня никакого внимания, как если бы я была манекеном.

Может, ты и в самом деле принял меня за манекен? О, я хотела бы им стать – ведь манекены ничего не чувствуют. Но я еще не рассказала тебе самый главный мой секрет – вдруг тебе было бы интересно его узнать? У меня будет ребенок, Генри, ребенок с большими голубыми глазами, как у тебя. Сначала мне было ужасно стыдно – и страшно. По ночам мне снилось, что все, кого я знала, гонятся за мной по улице, указывают пальцами, хохочут надо мной, а впереди всех моя тетя, миссис Джиллингуотер.

Теперь я больше не чувствую стыда. Да и с чего бы? Мне все равно. Никого не волнует, что у незаконнорожденной девушки будет незаконнорожденный ребенок. Ребенок никому не интересен – кроме меня! Я буду любить его, о, как я буду любить его – почти так же сильно, как тебя, моя любовь. Но я совсем забыла: я ведь умру – Генри, ты поцелуй меня, когда я умру, ладно? Прямо в бледные холодные губы…

Так что не будет никакого ребенка. Жаль. Жаль, что ты не сможешь его увидеть. Если он и родится – то сразу на небесах, ну, или там, куда отправляются после смерти несчастные девушки, попавшие в беду. Интересно, почему так вышло, Генри? Какой в этом смысл? Нет-нет, я не о том, что я не должна была любить тебя – это мое счастье, моя удача, мое единственное наследство – но почему я должна так страдать лишь за то, что люблю тебя? Разве это моя вина? Или чья-то еще?

Нет-нет, я не о тебе, ты ни в чем не виноват! Наверное, это наказание за то, что я была плохой – иначе все это очень странно. Видишь ли, если бы я согласилась и вышла за тебя замуж – то в глазах людей я бы уже не была плохой… и не страдала бы вовсе. Я стала бы честной замужней женщиной… О! Намного более счастливой, чем большинство из них!