Люси Уорсли - Чисто британское убийство. Удивительная история национальной одержимости

Можно понять раздражение почтенного нью-йоркского литератора от чтения подобных пассажей (он и «Властелина колец» назвал «незрелой чепухой»), но и церковные звоны, и аспидистры — часть того очарования, которым так пленяют книги Сэйерс, умеющей самые прозаические детали сделать эксцентричными и забавными, а главное, прочно укорененными в определенном месте и времени. С этим согласна и Ф. Д. Джеймс.

Сага о приключениях Уимзи несет в себе самый звук, настроение, ощущение тридцатых годов. Ими дышит каждая страница: они в изувеченных войной героях в «Неприятностях в клубе “Беллона”», в отважных или трогательных старых девах агентства мисс Климпсон, в упорядоченной иерархичности жизни в деревеньках, такой патриархальной и старомодной, как приходские дома, вокруг которых эта жизнь и вертится, они и в безоблачном веселье молодежи, и в страхе потерять работу — подкладке задорного офисного дружества в романе «Убийству нужна реклама».

Как и положено литературному критику, Уилсон делится прогнозами относительно литературы, которая должна прийти на смену детективу: «По мнению поклонников Грэма Грина, шпионская литература только сейчас начинает осознавать свои широчайшие возможности, а повествование об убийстве, раскрывающее психологию ужасного преступления, представляет собой уже совсем иную разновидность жанра».

Последний гвоздь в гроб литературы Mayhem Parva вбил Рэймонд Чандлер в статье «Простое искусство убивать» (1950). Более 16 миллионов его соотечественников-американцев сражались на фронтах Второй мировой войны, общество претерпело коренные изменения, а традиционный детектив оставался неизменным. «Романы об убийствах, — утверждал Чандлер, — имеют досадное свойство оставаться в стороне от событий, занимаясь только собственными проблемами и отвечая на вопросы, ими же и поставленные. Обсуждать тут нечего, кроме того, насколько хорошо эти романы написаны. Но читателям, раскупающим полумиллионные тиражи, до этого и дела нет». Англичане, заключает Чандлер, «может, и не лучшие в мире писатели, но то, что они авторы самых скучных в мире книг, сомнению не подлежит».

И все же в конечном счете столь бурное неприятие литературы типа Mayhem Parva выглядит неуместным и попахивает снобизмом по отношению к массовой развлекательной литературе, чья задача не только развлечь, но и ободрить и успокоить. Такое отношение сродни модному в свое время в буржуазных кругах высмеиванию мелодрамы или решительному порицанию произведений Мэри Элизабет Брэддон как безнравственных. Даже сама Сэйерс при всей своей антипатии к триллерам хорошо понимала ограниченность классических детективов золотого века, узость их формы: «Они не достигают и, по-видимому, не в состоянии достичь высочайшего мастерства, ведомого авторам литературных шедевров. Описывая крайние проявления ярости, ревности и мести, они редко умеют раскрыть всю глубину и высоту страстей человеческих».

Другими словами, но она повторяет суть сказанного за сотню лет до нее Джейн Остин: «Пусть другие авторы подробно останавливаются на прегрешениях и несчастье. Я как можно скорей распрощусь с этими ненавистными материями, мне не терпится вернуть толику покоя каждому, кто сам не слишком повинен в произошедшем, и покончить со всем прочим» [36] Джейн Остин . Мэнсфилд-парк. Перевод Р. Облонской. .

Такая жизненная философия кажется нам достойной восхищения.

В 1941 году, когда популярность детектива продолжала падать, американец Филип Ван Дорен Стерн, автор рассказа, положенного в основу популярного фильма «Эта замечательная жизнь», заговорил о необходимости коренных перемен. «Весь жанр нуждается в реставрации, в возвращении к первоначальным основам, — утверждал он. — Писателям следует глубже погружаться в жизнь, а не в смерть». И действительно, к тому времени в США уже успело утвердиться иное представление о том, какой должна быть детективная литература.

В противоположность учтивому и обходительному британскому сыщику его американского коллегу отличала жесткость. Так называемые крутые детективы поначалу печатались в «макулатурных» бульварных журналах, на дешевой бумаге из вторсырья. Они выражали взгляды и предпочтения свободных, раскованных и предприимчивых жителей Дикого Запада. «У многих есть свои маленькие слабости, — говорит Рейс Уильямс — персонаж, вполне отвечающий расхожему представлению о «крутости». — Моя слабость — пока я сплю, держать в руке заряженный пистолет». Рейс достаточно часто хватается за пистолет, потому что, поясняет он, «чтобы получить гамбургер, надо провернуть кусок мяса». Герой крутого детектива, обычно не полицейский, а частный сыщик, говорит на своем особом языке. «Скажи своей телке, пусть гонит бабло», — может бросить он, или: «Закрой пасть, приятель, а то как бы туда железная птичка не залетела». Он может назвать чернокожего черносливом, автомобиль корытом или поинтересоваться, не спешите ли вы примерить чикагское пальто[гроб].

Журнал «Черная маска», основанный в 1920 году, стал приютом для подобных персонажей. Главный редактор Джозеф Т. Шоу требовал от своих авторов произведений, написанных просто, языком суровым и энергичным, без излишних описаний и чрезмерной аффектации. Но при этом действие должно было быть мотивировано характерами персонажей, а крутой сыщик мог иметь слабости и недостатки, совершенно немыслимые для британских детективов.

Дэшил Хэммет (1894–1961), марксист и один из авторов «Черной маски», сам несколько лет проработал в знаменитом американском сыскном агентстве Пинкертона. Рэймонд Чандлер, другой автор «Черной маски», в отрочестве жил в Лондоне. Он создал образ Филипа Марло, самого известного из крутых сыщиков. Чандлер говорил, что в его произведениях читатель не найдет ни самодельных дуэльных пистолетов, ни кураре, ни тропических рыб — никаких загадочных и тайных орудий убийств. Он ставил себе целью показать, что «убийства совершаются людьми по тем или иным причинам, а не просто ради удовольствия увидеть труп».

Чандлер работал бухгалтером в нефтяной компании, но в 1932 году был уволен. Он рассказывал, каким образом стал писателем.

Разъезжая взад-вперед по Тихоокеанскому побережью, я пристрастился к чтению «макулатурных журналов», потому что они дешевые и их не жалко выбрасывать… это была блистательная эпоха «Черной маски» (если уместно в данном случае говорить о блеске), и на меня произвели впечатление печатавшиеся там рассказы — честные и сильные вопреки присущей им грубости.

Решив попробовать себя в этом жанре, Чандлер за пять месяцев написал свой знаменитый «Вечный сон», детектив в 18 тысяч слов, и продал его журналу всего за 180 долларов. Но «после этого я уже ни разу не оглянулся назад, — уверял он, — хотя впереди меня ожидало немало передряг».