Стенли Лейн-Пул - Берберские пираты. История жестоких повелителей Средиземного моря ХV-ХIХ вв.

Уже в 1803 г. консул Фэлкон был арестован по надуманному обвинению и изгнан из города; консул Картрайт вполне справедливо назвал консульское учреждение в Алжире «еще одним шагом к глубинам ада». В 1808 г. датского консула схватили и заковали в цепи, заставив спать в тюрьме вместе с другими узниками и трудиться вместе с рабами, только из-за того, что выплата ставшей уже традиционной дани задерживалась. Все консулы, находившиеся в Алжире, выступили в едином порыве и заставили дея отпустить своего «коллегу», но его жена скончалась от пережитого ужаса. Примерно тогда же из-за подобного обращения умер и французский консул.

Неужели со всеми этими консулами плохо обращались только из-за того, что они упорствовали по пустякам? Ответить на этот вопрос помогут источники, освещающие пиратство. Еще в 1582 г., когда Англия находилась в мирных отношениях с Портой (которые продолжали поддерживаться между этими двумя государствами на протяжении 220 лет), высокородные господа выяснили, что путешествие в Средиземноморье сопряжено с весьма опасными приключениями. Два шотландских лэрда: мастер Мортон и мастер Олифант – находились в плену в Алжире на протяжении многих лет.

Сэр Томас Ро, направлявшийся в Константинополь, чтобы занять там должность посла, сказал, что, если алжирских пиратов не сдержать, они в море бросят вызов даже королевским армиям и станут угрожать побережью (в чем, впрочем, не было совершенно ничего нового), и сообщил, что в результате своего последнего плавания они заполучили 49 британских судов и что вскоре в Алжире появится 1000 рабов-англичан; пираты даже хвастались, заявляя, будто отправятся в Англию и вытащат ее жителей из их постелей, как это уже неоднократно бывало в Испании. Действительно, уже через несколько лет они разграбили Балтимор в графстве Корк и претворили свою угрозу в жизнь. Каждый, кто стоял в Плимут-Хоу или на Хартланд-Пойнт, в любой момент мог увидеть на горизонте пиратские галеоны, а достойные купцы Бристоля, своего рода князья торговли, не осмеливались отправить в путь свои груженные всевозможными богатствами суда, опасаясь столкновения с противником.

Преподобного Девере Спратта захватили в плен в районе Йола, когда он пытался добраться всего лишь из Корка в Бристоль. Этот добрый человек был настолько расстроен, увидев, в каких ужасных условиях живут и трудятся в Алжире многие рабы, что после того, как его выкупили, он, уступив их мольбам, остался там еще на год или два, чтобы утешить их святыми церковными службами. В такой помощи пленники нуждались больше всего – в том, что касалось обращения с их физическими телами, им не на что было жаловаться, но одиночество вдалеке от родины, дома и друзей, ужасная судьба, так часто постигавшая их жен и детей, – все это приводило их в отчаяние и заставляло терять веру в Божий промысел, и священник мог даровать утешение тем, кто испытывал подобные мучения. Несмотря на их скорбное положение, в среде рабов все же проводились свадьбы и крещения, и в приходской метрической книге Кастмелла (Ланкашир) сохранились сделанные Спраттом записи о некоторых подобных обрядах, проведенных в Алжире.

Со временем ситуация ухудшалась. До 1622 г. в течение трех или четырех лет пираты захватили 400 британских кораблей. От разорившихся купцов, живших в крупнейших портовых городах Англии, в Вестминстерский дворец стали поступать многочисленные прошения. От бедного консула Фризелла одно за другим поступали письма, полные мольбы. Он просил о помощи на протяжении 20 лет, а затем, сломленный и так и не получивший поддержки, скончался. В Англию поступали трогательные прошения, подписанные самими пленниками – английскими моряками и капитанами или простыми купцами, которые везли домой свои богатства, но внезапно были арестованы и лишены всего имущества; жалостливые письма, полные слез и страстных просьб о помощи, приходили и из самих рабских тюрем. На протяжении четвертого десятилетия XVII в. в алжирских тюрьмах томились 3000 мужей, отцов и братьев, и нет ничего удивительного в том, что их жены и дочери собирались у входа в зал заседаний палаты общин и окружали ее членов, рыдая и умоляя о помощи.

Время от времени правительство выделяло на выкуп рабов, оказавшихся в плену из-за бездеятельности властей, незначительные суммы, а палата лордов пожертвовала на эти цели почти 3000 фунтов. В первой четверти XVII в. 240 рабов-британцев были выкуплены за 1200 фунтов, а алжирцы, воспринимавшие всю сложившуюся ситуацию как своего рода бизнес, не только были готовы сделать все возможное для их покупки, но даже специально отправили в Сент-Джеймс, ко двору короля, посла, который должен был вести переговоры.

К середине того столетия официальный представитель правительства Эдмонт Кассон также спас множество англичан. Элис Хэйес из Эдинбурга была освобождена в обмен на 1100 двойных песет (каждая стоимостью в два франка), Сара Рипли из Лондона – за 800, женщина из Данди – всего за 200, остальные – за 1390, в то время как мужчина в среднем стоил около 500. Иногда, хотя и крайне редко, пленникам удавалось сбежать. Пурчас сообщает о четырех юношах из Англии, оставленных на борту захваченного пиратами бристольского судна «Джейкоб», чтобы помогать дюжине турок управлять им. Они сумели бросить капитана за борт, убили еще троих пиратов, а остальных загнали под люки и продали их за кругленькую сумму в гавани Санлукар близ Кадиса.

Еще более захватывающими оказались приключения Уильяма Окли, в 1639 г. оказавшегося на борту «Марии», направлявшейся в Вест-Индию, всего в шести днях пути от острова Уайт. Его хозяин-мавр даровал ему частичную свободу и разрешил держать винную лавку, за что тот должен был ежемесячно платить ему два доллара. В подвале своей лавки раб тайно сделал из парусины легкое каноэ, в то время как палки от пустого винопровода служили веслами; с помощью своих товарищей он смог незаметно оттащить все это на пляж. Пятеро из них сели в это суденышко, благодаря которому они сумели добраться до Мальорки. Сложнее всего было попрощаться с двоими оставшимися рабами, которые должны были плыть с ними, но лодчонка не выдержала бы вес семерых мужчин.

С пересказом нескольких других историй об успешных побегах можно ознакомиться в опубликованной тринитариями книге, повествующей об их путешествиях и переведенной Джозефом Морганом. Как минимум один отрывок из этого сочинения заслуживает того, чтобы быть процитированным:

«Значительное число представителей различных народов, в основном обитателей Мальорки, сговаривались ночью выплыть на гребной шлюпке [т. е. бригантине], заранее подготовленной к путешествию; всего их было около 70. Назначив место встречи, глухой ночью они спустились по сточной канаве в порт. Но собаки, водившиеся там в большом количестве, начали лаять на них; некоторых они убили с помощью дубинок и камней. Услышав этот шум, те, кто нес стражу как на берегу, так и на кораблях, со всей мочи стали кричать: „Христиане! Христиане!“ Затем они собрались и побежали в ту сторону, откуда раздавался шум. И 40 рабов, поднявшись на фрегат или гребную шлюпку и будучи сильнее, чем ее защитники, побросали всех их в море. Им надо было спешно убираться из порта. Озадачившись из-за швартовых множества кораблей, практически заполонивших собой воду, и так как они хотели двинуться самым коротким путем, они решили прыгнуть в воду, поднять лодку на плечи и пройти с ней вброд, добравшись таким образом до места, где уже не будет швартовых. Несмотря на попытки помешать реализации их плана, они сумели выйти в море и вскоре добрались до Мальорки. Услышав об этом, дей вскричал: „Полагаю, что эти христианские собаки придут однажды и повытаскивают нас из собственных домов!“»