Стенли Лейн-Пул - Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев

В начале октября пришли немцы, которых так опасались осажденные. Герцог Швабский Фридрих привел под Акру всего около тысячи воинов. Несмотря на небольшую численность воинского контингента, присутствие сына Барбароссы подняло боевой дух ведущих осаду крестоносцев, а его энергия придала войне второе дыхание. Ни к чему он так не стремился, как к прямому противостоянию с врагом в открытом поле. Но все еще размещенная в Эль-Аядийе личная гвардия Саладина при поддержке воинов из Мосула, которые были вызваны из Телль-Кейсана, расправилась с крестоносцами без больших усилий. После этой неудачи они попытались проявить большую изобретательность. Впервые крестоносцы применили стенобитное орудие. Ослабевшие воины гарнизона Акры дали им подойти на близкое расстояние. Это орудие представляло собой огромный таран с окованным железом наконечником весом 150 кг, на изготовление которого потратил значительные средства архиепископ Безансона. Вскоре появился второй таран с острием в форме плуга и с навесом для прикрытия обслуживавших его воинов. Также на корабле установили турель и подъемный мост, который предполагалось перекинуть на Мушиную башню. Большой приступ состоялся в начале октября. Новые стенобитные орудия подтащили к городу, и атакующие сошли в ров, чтобы затем взобраться по лестницам на стены. Внезапно воины гарнизона начали забрасывать нападавших зажигательными ядрами и камнями из катапульт, обстреливать из пращей, луков и арбалетов, а затем совершили отчаянную вылазку и отогнали франков. Оба тарана защитники города залили нефтью и подожгли, а самый большой из них, уже охваченный пламенем, они втащили, торжествующе крича, в ворота Акры.

Ликование гарнизона продолжалось недолго, поскольку вскоре прибыло новое подкрепление из Европы. Наконец-то на горизонте показался английский флот. Архиепископ Кентерберийский Балдуин, епископ Солсберийский Хьюберт Уолтер и юстициарий Ранульф де Гланвилль прибыли в Тир с людьми, деньгами и припасами в сентябре, а 12 октября они уже были под стенами Акры. Они возвестили войску, что, истинно, короли Англии и Франции находятся на пути в Святую землю. Капеллан архиепископа обрисовал печальную картину нравов в лагере крестоносцев: «Нам стало известно (я говорю об этом с горечью и печалью), что наше войско придерживается постыдных обычаев и предается лени и похоти, но не пестует добродетель. Правителя нет в лагере; нет никого, кто занимался бы добрыми делами. Вожди завидуют друг другу и борются за привилегии. Простой народ бедствует и не имеет никого, кто помог бы ему. В лагере нет и речи о целомудрии, трезвости, вере и благотворительности. Призываю Бога в свидетели, что я не поверил бы, что такое возможно, если бы не увидел положение вещей своими собственными глазами. Турки осаждают нас, каждый день они бросают нам вызов и нападают на нас, а наши рыцари уклоняются от выполнения своих обязанностей и пребывают в бездеятельности в своих шатрах и подобно завоеванному народу позволяют врагу оскорблять себя и оставлять все его действия безнаказанными. Сила Саладина растет день ото дня, а сила нашего войска тем временем постоянно умаляется».

Приход англичан несколько приободрил «рыцарей-уклонистов». Церковники пробудили в них хотя бы рвение, если так и не смогли воздействовать на их моральный облик. Досточтимый архиепископ лично поднял хоругвь святого мученика Фомы Кентерберийского и благословил войско на битву, и епископ Солсберийский и множество других священников и прелатов мужественно пошли в бой. Основные события происходили поблизости от истока южного рукава реки Белус в 10 км к югу от Акры. Наступило утро Дня святого Мартина, 12 ноября. Крестоносцы намеревались подвезти провизию из Хайфы, запасы которой у них почти иссякли. Аванпост сарацин, заметив их передвижение, ввязался с ними в яростную схватку. После того он переместился со своего обычного местопребывания в Эль-Аядийе в Талль-Кейсан. Разделившись на два отряда, сарацины заняли позиции почти напротив друг друга, стараясь взять в кольцо противника, который тем не менее продолжал продвигаться в направлении Белуса. Левый фланг Саладина развернулся к северо-востоку, заняв позиции от побережья до реки, а правый – к западу к реке, выйдя на восточный ее берег близ моста Даук. Центр был выдвинут вперед, в то время как резервы Саладина и его главная ставка расположились выше на горе Эль-Харруба, откуда он мог обозревать всю долину, лежавшую перед ним. Он также занимал холм Шафраам (Шефарам), некогда бывший твердыней тамплиеров. Подобное расположение войск сохранялось и 14-го числа, когда франки, прослышав, что в Хайфе не было продовольствия, повернули назад и пошли по восточному берегу в направлении моста Даук. В пути их постоянно теснили сарацины, которые, приблизившись на короткое расстояние, пускали в ход булавы, копья и сабли, стараясь рассечь тесный строй христиан. Саладин постоянно отправлял им подкрепления. Но воины христиан отважно пролагали себе путь сквозь отряды сарацин, подошли к мосту и заночевали там. Утром, обессиленные, унося с собой раненых, но по-прежнему держа строй и сохраняя порядок, они вышли к своим оборонительным линиям. Здесь им на помощь пришли свои и отогнали преследователей-мусульман. Конрад и Генрих Шампанский были во главе этой экспедиции. Однако потери были большими. Тяжелейшими они были и у Саладина.

Несмотря на неясный исход столкновения, больше всего он удовлетворил сарацин, которые захотели продолжить свои действия в том же ключе. Это было, надо признать, испытание с сомнительным исходом. Саладин даже отослал в тыл поближе к Назарету следовавший за ним свой личный обоз. К тому же его снова охватил приступ лихорадки, и он сам не мог участвовать в бою, что добавляло ему беспокойства. Но султан не поддавался унынию. И когда кто-то из его окружения заговорил о страданиях и гибели многих мусульман из-за этой зловещей равнины, Саладин процитировал арабскую пословицу: «Убей меня и царя; убей царя со мной». Это был намек на известную историческую битву, в которой герой призывает своих товарищей убить сражающегося с ним врукопашную противника, даже если они будут убиты оба. Саладин был готов умереть вместе со всем своим войском, если только погибнут и франки. Когда несколько крестоносцев высокого положения вскоре попали в засаду и были захвачены в плен, Саладин принял их со всей подобающей их сану учтивостью. Он предоставил им парадные одежды и меха для защиты от пронизывающего холода, позволил им написать в свой лагерь просьбу доставить им все, чего они только захотят, и отправил их в добром здравии в Дамаск. Было лучше стать гостем Саладина, чем дрожать от стужи и голодать в лагере христиан в поле.