Ларс Браунворт - Краткая история крестовых походов

Масштаб того, что произошло потом, трудно поддается оценке. Сопротивления конечно же никто практически не оказывал. Обе стороны понимали, что захватчики имели право предать мечу все население. Обычно в эпоху Средневековья сдававшихся оставляли жить, а убивали только тех, кто оказывал противодействие. Тогда подобная практика считалась общепринятой как в исламских, так и в христианских армиях. В общем, без жестокости не обошлось: кого-то сбрасывали со стен или обезглавливали, кого-то пронзали стрелами или толкали обратно в пламя, которое к тому времени уже успело разбушеваться во многих местах.

Поддержать порядок в этом страшном хаосе нечего было и надеяться. Танкред стал первым крестоносцем, поднявшимся на Храмовую гору, где несколько выживших поборников ислама спрятались в мечети Аль-Акса, пока он грабил расположенный неподалеку Купол Скалы. В обмен на изрядный выкуп норманн даровал им жизнь и вручил свой штандарт, призванный служить символом его покровительства. Однако в этой дикой атмосфере ни один штандарт не являлся серьезной гарантией. Наутро в мечеть ворвался отряд крестоносцев и безжалостно убил всех, кто в ней находился, – надо полагать, «во имя Христа».

Резня продолжалась два дня. Крестоносцы отбирали у горожан их здания, ценности, съестные припасы. Поскольку трупы никто не убирал, город просто задыхался от запаха смерти, а летний зной превратился в серьезную угрозу. Христианские летописцы, стремясь еще больше подчеркнуть масштаб воистину чудовищной победы крестоносцев, прибегли к библейскому языку. Описывая свое посещение Храмовой горы, летописец Раймонд Агилерский цитировал «Откровения Иоанна Богослова», указывая на то, что лившаяся по улицам кровь доходила его коню до уздечки. Согласно средневековым стандартам, крестоносцы имели полное право в массовом порядке уничтожить местное население, хотя это всецело противоречило идеям, которые они транслировали. На вражеской территории, при значительном численном превосходстве противника, с учетом огромной армии, двигавшейся ему на подмогу, это даже могло оказаться благоразумным. Но несмотря на леденящие душу россказни, в ряде случаев придуманные самими же крестоносцами, они, похоже, ничего «такого» не делали. Проверить, впрочем, уже невозможно.

Многие жители, вероятно, бежали. Для полного окружения города у крестоносцев не хватало людей, поэтому восточная и западная стены остались без охраны. Кому-то помог сохранить жизнь выкуп. Гарнизон иерусалимской цитадели, понимая, что город потерян, сдался Раймонду и был переправлен в соседний Ашкелон. Других обложили огромными штрафами или заставили отдать семейные ценности, чтобы заплатить за свою безопасность.

Можно насчитать множество моментов, которые предприимчивые крестоносцы мгновенно превращали в прибыль. Еврейский квартал, располагавшийся ближе всего к тому месту, где захватчики вошли в город, разграбили, но впоследствии разрешили раввинам за выкуп получить обратно украденные экземпляры Торы. Всех, кто казался богатым – вне зависимости от цвета кожи и вероисповедования, – насильно прятали в безопасных местах, надеясь получить за этих людей впоследствии хорошие деньги.

Оценить общее число погибших практически невозможно, хотя современные еврейские источники свидетельствуют примерно о трех тысячах. Впрочем, это вряд ли соответствует масштабам той кровожадной резни. Взятие Иерусалима дало богатую почву для легенд. Христианские же летописцы, желая украсить событие, предшествовавшее одобренному свыше триумфу, старались рисовать «праведное человекоубийство» в выгодном свете. Свои летописи авторы щедро приправляли библейскими описаниями наказания и мучений грешников.

Если для христиан взятие Иерусалима стало событием масштабным и судьбоносным, то мусульмане его большей частью проигнорировали. Впервые исламские летописи говорят о разграблении города только без малого пятьдесят лет спустя, лишь смутно упоминая о человеческих жертвах, что лишний раз свидетельствует об их незначительном количестве [64]   Арабский богослов Ибн Аль-Араби оценивал число убитых мусульман примерно в три тысячи человек. . В то же время дальнейшие поколения мусульман, и особенно следующее после Первого крестового похода, закономерно стали считать «франков» нецивилизованными варварами, представляя разграбление Иерусалима в качестве высшего доказательства их дикости. Само по себе оно постоянно обрастало все более жестокими подробностями. Крестоносцы действительно сожгли главную городскую синагогу, но впоследствии многие стали заявлять, что перед этим они якобы согнали туда четыреста иудеев [65]   Эта история постоянно приводится практически во всех современных описаниях крестовых походов. Современные еврейские источники подтверждают, что здание действительно было разрушено, но нигде не упоминают о человеческих жертвах. . К XIII веку воображаемое количество жертв со стороны мусульман выросло до семидесяти тысяч человек. Утверждалось также, что захватчики истребили все иудейское население.

Впоследствии значительную часть этих утверждений, без всяких критических оценок, взяли на вооружение современные исследователи, считавшие разграбление Иерусалима символом чудовищного лицемерия крестоносцев. Но так или иначе, по меркам того времени взятие города было не таким уж жестоким [66]   Нам очень трудно понять, насколько бесчеловечны были те времена. Один очевидец из числа иудеев хвалил христиан за то, что они убивали сразу, предварительно не насилуя, в отличие от мусульман. .

Ни мусульманская, ни иудейская община из города не исчезли. Год спустя посетивший Иерусалим еврей сообщал о небольшом, но процветающем еврейском квартале. Исламское население действительно сократилось, но последующие сведения о его полном истреблении носят противоречивый характер. В действительности его заставили работать. Трупы на улицах представляли собой серьезную угрозу здоровью, поэтому мусульман мобилизовали для того, чтобы убрать их.

Теперь оставалось реализовать две жизненно важные задачи. Во-первых, решить, что делать с Иерусалимом. А во-вторых, что представлялось делом куда более неотложным, приготовиться к встрече с египетской армией, которая уже была на подходе.

Во многих отношениях решение второго вопроса зависело от ответа на первый. Следовало вырабатывать общую стратегию, приводить в порядок оборонительные сооружения и отдавать приказы. Единоличный правитель мог справиться с этим гораздо эффективнее, чем коллегиальный орган. Проблема была только одна – никак не могли прийти к согласию, кто именно должен стать этим единоличным правителем.