Сергей Нечаев - Кто убил Жозефину? Тайна смерти жены Наполеона

В «Мемуарах» Эжена де Богарне можно найти следующий рассказ:

«Мне приказали ехать к Опере с пикетом конных егерей. Прибыв на место, я спешил половину егерей и, дав инструкции остальным, вошел в Оперу, идя впереди первого консула на пятьдесят шагов. При этом мои егеря сопровождали меня, а я делал перед присутствовавшими вид, что именно я и есть первый консул. Неожиданно я приказал моим людям остановиться, и первый консул спокойно прошел между ними в свою ложу. В этот момент заговорщики, в числе которых были корсиканец Арена и римлянин Черакки, были схвачены. У них нашли ножи и пистолеты. Их судили, признали виновными и отправили на эшафот».

Чтобы понять, о чем идет речь, следует напомнить, что после государственного переворота 18–19 брюмера, совершенного при активном участии Наполеона, Директория, коллегиально правившая до этого во Франции, была упразднена, и власть в стране была вверена трем уже упоминавшимся консулам.

Фактически же Наполеон уже тогда начал править страной, так как два других консула не имели ни его талантов, ни авторитета, ни силы. После этого была изменена конституция, и Наполеон официально стал первым консулом.

Понятно, что в таких условиях желание ролистов «убрать» ненавистного выскочку еще более укрепилось. Практически в то же самое время подобная мысль возникла и в головах ярых якобинцев, грустивших об уходящей в забвение Великой французской революции.

У французского историка Андре Кастело по этому поводу читаем:

«Экстремисты – якобинцы и роялисты – не выносили такого позорного зрелища, когда большинство прежних революционеров и большая часть эмигрантов низкопоклонствовали перед новым хозяином».

В результате первый год Консульства представлял собой череду заговоров, направленных против Наполеона, на которого как роялисты (правые), так и якобинцы (левые) смотрели не иначе, как на узурпатора и тирана, как на позор искренне любимой ими Франции.

Наиболее решительно настроенные якобинцы создали для уничтожения Наполеона боевую группу. В состав этой группы, называвшей себя «эксклюзивами» (то есть «исключительными»), входило шесть человек. Ее идейным лидером был 45-летний римлянин Джузеппе Черакки.

Его ближайшим соратником стал бывший офицер – 28‐летний Джузеппе Арена (во многих источниках его на французский манер именуют Жозефом). Кстати сказать, этот высокий и худой человек с вечно измученным лицом и мешками под глазами тоже был другом корсиканской юности Наполеона.

Акт возмездия, получивший потом название «заговор кинжалов», был намечен на 10 октября 1800 года. Все должно было произойти в Опере, где в тот день давали премьеру «Горациев» Пьера Корнеля и, конечно же, ожидали Наполеона. Но один из сообщников Арены и Черакки в последний момент испугался и донес о готовящемся покушении.

Теперь, когда Наполеон был в курсе планов «эксклюзивов», он решил специально не отказываться от поездки в Оперу, где на него должны были напасть. Здание театра и все окрестные улицы были заполнены переодетыми полицейскими. Наполеона сопровождали начальник его гвардии генерал Ланн, выполнявший функции личного телохранителя, и адъютант Эжен де Богарне со своими людьми.

Конечно же, результат у этой операции мог быть только один: Жозеф Черакки и его сообщники были схвачены и примерно наказаны.

Жозеф Фуше, ставший министром полиции в августе 1799 года, позднее характеризовал дело Черакки-Арены как «смешную попытку покушения на жизнь первого консула» и, конечно же, приписал себе заслугу разоблачения заговорщиков.

Вскоре после покушения в разговоре с Жозефиной Наполеон сказал, что Фуше умен и всегда будет полезен. Собственно, так оно и было: Фуше был прекрасно осведомлен обо всем. И одним из источников для него являлась мадам Жозефина Бонапарт, «никогда не имевшая ни единого экю». Позднее в своих «Мемуарах» Фуше признался:

«Я сам передал ей тысячу луидоров в качестве министерского подарка, и это более чем что бы то ни было расположило ее в мою пользу. Через нее я получал большую информацию, так как у нее бывал весь Париж».

Были у Фуше и другие информаторы. Для него шпионил даже личный секретарь первого консула Бурьенн. А всего Фуше тратил примерно 100 000 франков в месяц, чтобы быть в курсе всего касающегося жизни первого консула. По его словам, у него была возможность проверить информацию секретаря той, которую он получал от Жозефины, и наоборот. «Я был сильнее, чем все мои враги, вместе взятые», – отмечал Фуше.

Но самое опасное покушение на жизнь первого консула – это был взрыв на улице Сен-Никез 24 декабря 1800 года.

К этому покушению уже имела отношение британская разведка, а делалось все руками роялистов.

Сначала, весной 1800 года шуаны (вооруженные сторонники Бурбонов, которые продолжали вести свою партизанскую войну) предполагали напасть на конвой, сопровождавший карету первого консула, и похитить Наполеона на пути из Парижа в Мальмезон, где находился дворец Жозефины. Потом на улице Сен-Никез в Париже произошел упомянутый взрыв.

24 декабря 1800 года Наполеон с супругой направились в Театр Республики (Opéra de Paris) на представление оратории Гайдна «Сотворение мира».

В тот день, после обеда, Наполеон уселся у огня, по всей видимости, не испытывая желания куда-то ехать. Но Жозефина и Гортензия настаивали, зря что ли, они наряжались?

– Едем, Бонапарт, это тебя развеет. Ты слишком много работаешь, – уговаривала его Жозефина.

Наполеон закрыл глаза и, помолчав, объявил:

– Вы поезжайте, а я останусь.

Жозефина ответила, что в таком случае она составит ему компанию. «Между ними, – рассказывала потом Гортензия, – разгорелся настоящий бой, который кончился тем, что велели запрягать лошадей».

Через несколько минут доложили, что две кареты поданы. Наполеон направился к своей. И тут то ли он сам, как утверждает Гортензия, то ли Рапп, как полагает Лора д’Абрантес, заметил, что шаль Жозефины не гармонирует с платьем. Как бы то ни было, Жозефина дала мужу уехать, а сама торопливо побежала менять шаль.

Меньше чем через три минуты после отъезда первого консула с эскортом, карета Жозефины, где разместились также Гортензия и беременная Каролина Бонапарт, тоже выехала на улицу Сен-Никез.

Эта старая улица шла параллельно дворцу и на протяжении нескольких десятков метров пересекала площадь Карусели, образуя как бы ее край. Дальше она переходила в улицу Сент-Оноре, а чуть дальше находилась Опера.

И вот в тот момент когда Жозефина выехала на улицу Сен-Никез, карету подбросило страшным взрывом, выбившим в ней стекла.