Бернард Корнуэлл - Война волка

Потом Сигтригр встал рядом со Свартом, и вид у него тоже был пугающий. Лицо у него суровое, как клинок, – одноглазое лицо воина, прошедшего слишком много битв, чтобы оробеть перед какой-то потасовкой в таверне.

– Так что примостись в дальнем конце комнаты и постарайся не пердеть, – отрезал я.

Один из людей Этельхельма, самый храбрый, сделал шаг вперед, но священник оттащил его.

– Никаких драк! – заверещал он. – Таков указ короля! Никаких драк. Под страхом гибели ваших бессмертных душ!

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Потом Этельхельм сплюнул в нашу сторону:

– Тут смердит язычниками. Мы найдем другое местечко, чтобы выпить.

Они накинули плащи и снова ушли в дождь. Объятый гневом на Скёлля, я почти позабыл про других своих врагов. И самый непримиримый из них находился сейчас в Тамвеортине.

И так же, как и я, жаждал мести.

– У него тут сто двадцать дружинников, – сообщил Финан.

Я выругался:

– А у меня есть ты и Берг.

– Ну, Этельхельм наверняка обмочился уже с перепугу.

Я улыбнулся из вежливости. Нападет ли Этельхельм на меня? Или, скорее, натравит своих людей? Король Эдуард требовал, чтобы во время витана в Тамвеортине не было драк, но он с таким же успехом мог запретить людям не ходить по нужде под церковные стены. На самом деле король это тоже запретил, но все ходили. Вот и драки были всегда. Городок оказался полон мерсийских и уэссекских воинов, и, хотя Эдуард был королем обоих государств, особой любви между их обитателями не наблюдалось. Так что да, Этельхельм вполне мог попытаться убить меня. Разумеется, он позаботится при этом, чтобы никто не обвинил его как заказчика покушения.

– Скорее всего, сегодня ночью, – предположил Финан.

Дело было вечером в день праздника Эостры, мы сидели в «Буйволе» у очага. По крыше шуршал дождь.

– Ну, значит, будем сидеть здесь, – предложил Берг.

Финан пожал плечами:

– Тогда он таверну дотла сожжет.

– И весь город с ней? – с удивлением спросил Сигтригр.

– Ему, господин, до этого города как до крысиной какашки, только бы сплясать на костях лорда Утреда, – ответил ирландец.

– В такой дождь поджог устроить непросто, – заметил Берг.

И как раз в этот миг в дверь таверны замолотили.

– Вот дерьмо! – воскликнул король Нортумбрии.

Финан подошел к окну, выглянул на улицу через щелку в ставнях и выругался.

– Темно, ничего не видно, – буркнул он.

Стук возобновился. Финан встал с левой стороны от двери, а Сварт – с правой. Оба обнажили мечи. Берг и шестеро воинов Сигтригра построились за тяжелой скамьей в паре шагов от входа. Я и Сигтригр расположились рядом со Свартом. Хозяин таверны, сакс, живо выпроводил двух служанок через черную дверь. По двери замолотили в третий раз, более настойчиво. Я кивнул Финану, ирландец подтолкнул снизу тяжелый запорный брус, и тот упал.

Дверь распахнулась, и одиннадцать клинков нацелились на вымокшего до нитки священника. Поп сделал два шага внутрь комнаты и бухнулся на колени.

– Смилуйтесь, бога ради! – взмолился он.

Сварт выглянул за порог.

– Больше никого, – пророкотал он.

Одиннадцать мечей скользнули в ножны. Сварт запер дверь.

– Встань, – обратился я к священнику. – Ты кто такой?

– Отец Луций, господин. – Он перепугался при виде воинов в доспехах, окруживших его, потом разглядел толстую золотую цепь Сигтригра и поклонился ему. – Господин король!

– Зачем ты сюда пришел? – допытывался я.

– Меня король прислал. – Отец Луций снова поклонился, на этот раз мне. – Он повелевает… – Священник замялся. – Господин, он желает видеть тебя.

С его черной рясы и плаща стекали дождевые капли.

– Меня одного? – уточнил я.

– Да. И немедленно. С твоего позволения, господин.

– А откуда нам знать, что ты действительно посланец от короля? – задал вопрос Финан.

Отразившееся на лице отца Луция полное недоумение само по себе служило ответом.

– Уверяю вас, что это так, – пролепетал он.

– Олдермену Этельхельму известно о моем вызове? – спросил я.

Вопрос явно озадачил священника, но он все-таки ответил на него.

– Олдермен присутствовал в зале, господин, – признал Луций. – Но знает ли он о вызове, я сказать не берусь.

– Знает. – Сигтригр достаточно хорошо понимал язык саксов, чтобы уловить суть разговора. – Король в это время ужинал?

– Да, лорд король.

– Когда король призывает кого-то к себе, новость разлетается по всему залу, – заявил Сигтригр, основываясь на собственном опыте. – Так что Этельхельм знает.

– Господин, король желает видеть тебя немедленно, – с беспокойством напомнил отец Луций.

– Финан, Берг, вы со мной, – распорядился я.

– Мы тоже идем, – с жаром заявил Сигтригр. Запахло дракой, а этот аромат всегда его возбуждал. Став королем Нортумбрии, в сердце зять остался норманнским викингом.

– Но держитесь подальше, – предупредил я его. – Хорошо подальше.

Он раскрыл было рот, чтобы возразить, но понял, к чему я клоню, и широко улыбнулся.

– Ты даже не заметишь, что мы поблизости.

Я надел шлем, потом накинул плащ, скрывший доспехи. Кольчуги мы не снимали – я настаивал на этом с того самого момента, как мы вернулись после встречи с Этельхельмом.

– Идем, – скомандовал я отцу Луцию, и мы втроем вынырнули вслед за священником под проливной дождь.

В пятне света, падавшего из открытого дверного проема таверны, виднелся бегущий посередине улицы бурный ручей, потом дверь закрылась, и мы потопали вверх по склону, угадывая путь только по узким полоскам света, пробивающимся через щели в ставнях.

– Ты знаешь, что нужно королю? – прокричал я, обращаясь к отцу Луцию. Напрягать голос приходилось, чтобы перекрыть шум ветра и дождя.

– Он не сказал, господин.

«Буйвол» стоял напротив внешней стены бурга, неясные очертания которой виднелись по правую от нас руку. Тут в темноте проступила другая тень, и меч Берга наполовину уже покинул ножны, когда раздался возглас:

– Подайте, господин, подайте!

Нищий.

– Мне казалось, что всех нищих прогнали прочь из города, – буркнул я.

– Они пробираются назад, прямо как крысы, – отозвался Луций.

Мы свернули налево, на улицу, где жили кузнецы. В их горнах горело яркое пламя. Лаяли собаки. Из открытой двери небольшой церквушки лился тусклый свет лучин. У алтаря стоял на коленях священник в белой накидке, наполовину скрывающей черную сутану. Перед нами, сразу за большой таверной «Кряква», улочка сворачивала направо и взбиралась на поросший травой вал, – это было все, что сохранилось от старого форта. Чуть дальше, за валом, располагался проход на дворцовый двор. Этельфлэд любила это место, но мне оно и раньше не особо нравилось, а уж теперь, когда мы подошли к освещенной факелами арке, и подавно.