Бернард Корнуэлл - Война волка

Прав был поэт-священник: wæl feol on eorþan – наземь падали воины.

Все это произошло в мгновение ока. Погибли те, кто шел к Бергу и оказался на пути у норманнов, хлынувших через ров. Воины пали, но, умирая, на миг задержали атакующих, и этого времени хватило, чтобы остальные мои дружинники наскоро образовали «стену щитов». На самом деле нас спас Сварт, бросившийся в наступление с правого фланга во главе людей Сигтригра.

Раздался стук щитов.

Сварт ринулся в бой как ульфхедин – опьяненный битвой великан, с костями в бороде и огромной секирой в обеих руках. А с ним – по меньшей мере два десятка воинов, их щиты ударили о щиты воинов Скёлля. То была схватка норманна с норманном в ярости клинков.

– Вперед! – заорал я, и моя «стена щитов» вступила в бой.

Воины стояли с боков от меня и за спиной, они кричали, не только от ярости, но и от страха. Но мы образовывали «стену щитов», как и воины Сварта, а вот бойцы Скёлля в яростном угаре рассыпались. Упоение боем затуманило им головы, они лили кровь, их, казалось, ничто не могло остановить. Кроме «стены щитов». Наш удар был страшен. Кололи копья. Сварт убил двоих до нашей атаки, но мы прибавили еще двоих, пронзив их копьями. Я заметил, что чернобородый норманн пытается выстроить людей Скёлля в «стену щитов». Мои воины прибывали, как и дружинники Сигтригра подтягивались к Сварту. Стоявший рядом со мной Беорнот ткнул копьем в чернобородого, тот отбил удар щитом. Я заметил, как новая зарубка появилась на оскаленном волке на щите противника. Он двинул копьем, целясь в Беорнота. Тот в свою очередь принял удар на щит, а я сделал шаг и вонзил Вздох Змея в длинную бороду и почувствовал, как острие вошло в горло. Норманн упал бы, если бы его не поддержали из заднего ряда. Финан атаковал соседнего с чернобородым воина, разрубив Похитителем Душ окольчуженное плечо. Слева загремели щиты. Я повернулся и увидел, что мой сын наращивает «стену», вводя в бой свежих воинов, а потом наше продвижение остановилось. Норманны построили свою «стену», наши щиты ударились об их щиты, каждая сторона пыталась продавить другую.

Вздох Змея – не самое подходящее оружие для такого боя. Его клинок слишком длинный для тесного порядка «стены щитов». Я швырнул его на землю и выхватил Осиное Жало, мой короткий сакс, и сунул его в щель между щитом Финана и моим. Острие впилось в дерево. Я нажал на щит противника. Поверх железного обода виднелись рыжая шевелюра, перепачканное рябое лицо со стиснутыми зубами и одной рваной ноздрей и короткая бородка. Норманн годился мне в сыновья и орал что-то злобное. Поверх плеча у меня скользнуло копье, располосовав противнику щеку. Хлынула кровь, щит норманна дрогнул, и я снова кольнул Осиным Жалом и на этот раз ощутил, как клинок вспарывает кольчугу. Злоба на лице рыжего уступила место удивлению, потом страху. Что-то ударило мне по шлему, и на миг потемнело в глазах. Удара я не видел и не знал, копьем он нанесен или мечом, но он заставил меня податься назад и высвободить Осиное Жало. Я снова двинулся вперед, высоко подняв щит, и продолжал толкать и колоть. Сварт ревел где-то справа, размахивая секирой и заставляя воинов Скёлля податься назад. Молодой норманн напротив снова принялся орать, и при каждом крике из распоротой щеки вырывалась кровь. Щиты наши сомкнулись, я издал боевой клич и почувствовал, что Осиное Жало снова достигло цели, на этот раз глубоко войдя в плоть, и я провернул его и повел вверх. Меч врага надавил на мое запястье, но напор вдруг ослаб. На крепостной стене запел рог. Видимо, это был сигнал – наши противники попятились, потом повернулись и побежали вдоль рва к одному из трех оставшихся выходов. Четвертый, западный, напротив которого стоял Сигтригр, был завален толстыми бревнами.

Туман почти рассеялся, остались только завитки, медленно скользившие над залитой кровью травой. С крепостной стены полетели тяжелые копья, одно из них вонзилось мне в щит, оттягивая его к земле. Я отошел и высвободил острие из ивовой доски. Потом поднял Вздох Змея. Ни мои дружинники, ни люди Сварта не преследовали отступающих норманнов. Я видел, как молодой воин с раненой щекой уходит со своими, но он хромал и пошатывался. Я обтер лезвие Осиного Жала полой плаща и посмотрел на Финана:

– Прости.

– За что?

– Я был медлительным. Ты – нет.

– Это они были быстрыми, очень быстрыми.

– Может, Скёлль прав, и я становлюсь старым.

Норманны в форте потешались над нами.

– Милости просим в Скёлльхолм! – кричали они.

Я оглядел наших павших.

– У Вульфмэра были дети? – спросил я, догадываясь, каков будет ответ.

– Двое, – подтвердил Финан. – Старший, рыжий озорник, столкнул сестренку в выгребную яму.

– У тебя кровь.

Ирландец посмотрел на руку со щитом. Один из браслетов на ней оказался почти разрублен, кольчужный рукав разодран, кровь сочилась через разрез в кожаной поддевке.

– Мне кажется, я убил мерзавца, который это сделал. – Он подвигал пальцами. – Ничего серьезного.

Удивительно, какая тишина устанавливается иногда во время боя. По-настоящему тихо, конечно, не было, потому что люди Скёлля продолжали вопить и били мечами по щитам, но на некоторое время установилось шаткое равновесие. Мы построили длинную «стену щитов», перегородив весь выступ, на котором примостился Хеабург, но не пытались идти вперед. Враг же довольствовался тем, что ждал нас за укреплениями. Я насчитал семерых убитых среди своих и еще четверых из отряда Сварта. С ними по дороге смерти отправились семь норманнов, а Берг пропал.

Берг, которого я любил как сына. Берг, всегда готовый услужить и такой яростный в битве. Берг, которого я спас от смерти и который выказал себя таким преданным спутником. Помню, он находился на крайнем левом фланге нашего строя. Я прошел туда и спросил, не видел ли его кто-нибудь.

– Господин, он направился вниз по склону, – сообщил Редбад.

– Берг сбежал?

– Потерял его из виду. – Фриз Редбад пожал плечами. – Ублюдки насели на нас.

Я прошел немного дальше и заглянул вниз, в соседнюю долину, где по каменистому ложу бежал еще один быстрый поток. Долина была пуста. Оба они, и Берг и его драгоценный флаг, исчезли. Я предположил, что знамя люди Скёлля забрали как трофей. Неужели они забрали и Берга?

Моего сына терзал тот же страх.

– Думаешь, его взяли в плен?

– Надеюсь, что нет, – пробормотал я и тут же пожалел, что высказал эту надежду. Уж лучше быть пленником, чем покойником, подумалось мне. Впрочем, любому пленнику Скёлля грозила жестокая смерть. Мне попадались враги, склонные мучить пленника на потеху своим соратникам, и Скёлль явно был из их числа.

– Господин, может, он прибился к людям Сигтригра? – предположил Редбад.