Бернард Корнуэлл - Война волка

«Лучше вести переговоры, чем убивать», – не раз твердил мне архиепископ Хротверд. Но как вести переговоры с человеком вроде Скёлля, который жаждет славы и короны и готов положить любое количество молодых мужчин ради удовлетворения своих аппетитов?

Я помнил про воронов. Они сопровождали нас на следующий день, пока мы с трудом пробирались к месту, откуда предстояло начать атаку.

Вороны были большими и угольно-черными, наглыми и голодными. Казалось, они знали, что мы накроем для них пир. Приготовления заняли весь день, пока мы покидали долину Тинана и пересекали высокую седловину между горами к юго-востоку от Хеабурга. Миновав ее, спустились в другую долину, по которой струился быстрый поток. Скёлль наверняка наблюдал за нами, но ловкость его разведчиков была такова, что мы ни одного из них не заметили. Правда, время от времени какой-нибудь ворон взлетал неожиданно с валуна, и я подозревал, что птицу потревожили. Но когда мои собственные разведчики добирались до того места, то там уже никого не оказывалось. А возможно, Скёлль и не отправлял соглядатаев. Ему не составило труда догадаться, что мы нападем с холма к западу от форта и скрываемся в долине под ним. В этой долине нам предположительно предстояло провести ночь, в ней же останутся наши кони, когда на рассвете мы пойдем на приступ. Сигтригр отправил вниз по Тинану двадцать человек с приказом развести костры с наступлением темноты. Я сомневался, что свет в ночи убедит Скёлля в том, что мы разбили там лагерь, но зять хотел зародить в его уме хотя бы одного гложущего червячка сомнения.

У меня этих гложущих червячков набрался целый клубок. В сумерках, когда начался дождь, Сигтригр, Финан, Ситрик, Сварт и я с охраной из дюжины воинов взобрались на вершину холма. Улеглись на мокрой прошлогодней траве и стали смотреть на форт. Ближе всего к нам располагался южный угол с приземистой башней, а перед западной стеной я насчитал семь обрамленных валами рвов.

– Он ожидает нашей атаки там, – сказал Сигтригр. – Через рвы. Это самый удобный подход.

– Почему он и перекопан рвами, – заметил я.

– А твой чокнутый епископ считает, что нам следует напасть на северный угол?

– Я с ним согласен.

С нашей выигрышной точки я видел, что дальний, северный угол тоже защищен рвом, но выглядел он мелким; сразу за рвом простиралась полоса неровной земли, а потом начинался обрыв, уходящий к реке. И там имелась башня. Некогда она, как я предположил, была из камня, но теперь представляла собой деревянную платформу со стеной, окружающей верхнюю площадку. С шеста на башне безвольно свисал флаг.

– Мы поступим так, как он ожидает, – предложил Сигтригр. – И нападем со стороны холма. Возможно, это заставит его оттянуть воинов от северного угла. А потом неожиданно ударим с севера.

Я не видел подходящего способа обеспечить эту внезапность. Защитники на стене и на угловой башне будут располагаться выше нас и наверняка заметят наши перемещения.

– Это может сработать, – с сомнением протянул я. – Но у Скёлля хватает людей.

Я отметил, что мое замечание разозлило Сигтригра. Он рвался идти на приступ и не был расположен выслушивать возражения. Кроме того, наши слабые места он знал и сам. Принесенный восточным ветром дождь мешал нам рассмотреть форт и создавал еще одну трудность.

– Тетивы отсыреют, – пробормотал я.

– К чертям тетивы! – рявкнул Сигтригр, но он понимал, что я прав.

Под дождем тетивы намокают. Я привел лучников, чтобы поражать воинов на стенах, но в сырую погоду стрелы летят плохо. Даже сухая и хорошо натянутая тетива не обеспечивает охотничьему луку достаточной силы, чтобы пробить щит, и редкий наконечник пройдет через звенья кольчуги, и все же шквал стрел заставил бы защитников не высовываться за железный обод щита.

– Так что же нам делать? – спросил Сварт.

– Завтра поутру, – энтузиазма в голосе Сигтригра не слышалось, – мы пойдем в атаку через рвы. – Он выделил слово «мы», давая понять, что это предстоит сделать его собственным дружинникам. – Но слишком сильно давить не будем. Наша задача – заставить врага думать, что главный приступ состоится здесь.

Зять отполз немного от края и посмотрел на Ситрика. Тот привел шестьдесят два воина из Дунхолма.

– Ты расположишься справа от нас, – продолжил объяснять Сигтригр. – Задача твоих людей будет не дать их всадникам обойти нас с фланга. А ты, тесть, – его взгляд обратился на меня, – будешь делать то же самое на левом крыле.

– Сдерживать всадников?

– И потихоньку подбираться к северному углу. – Он помедлил, словно ждал от меня чего-то, но я просто кивнул. – И когда сочтешь момент удобным… – продолжил он.

– Мы нанесем удар, – закончил я за него.

– Ты атакуешь северный угол. – В голосе зятя совсем не чувствовалось уверенности, и я понимал, что его подмывает отступить, оставив Скёлля сидеть в своей крепости, и отправиться на юг в надежде найти более удобное место для битвы.

– Проклятый дождь, – проворчал он, отползая все дальше с вершины холма.

Дождь не только портит тетиву – он делает рукояти мечей скользкими, щиты тяжелеют, он просачивается под кольчугу, отчего пробирает холодом до костей, а кожаные поддевки натирают кожу. Врагу приходится обычно не слаще нашего, ясное дело, но той ночью противник спал под крышей, у очага, слушая, как дождь шумит по кровле. Они спали, а мы мучились и молились.

– Молились, господин? – поэт-священник встрепенулся.

– Наша позиция там была очень уязвимой, – пояснил я. – Мы находились в глубокой долине, и Скёлль мог вывести своих людей и обрушиться на нас с высоты. Но он не сделал этого, оставив нас в покое. – Я помолчал, вспоминая. – Это был риск, но норманны не любят сражаться по ночам. И никогда этого не делают.

– Но вы молились, – упрямо ввернул отец Селвин.

Я видел, к чему он клонит.

– Ну конечно! Но молились Фрейру, а не твоему богу.

– Ах! – Он покраснел. – А кто такой Фрейр?

– Бог погоды, – ответил я. – Сын Ньордра, морского бога. А в твоей религии разве нет бога, отвечающего за погоду?

– Бог только один. – Слишком перепуганный, Селвин не замечал, что я подшучиваю над ним. – Господин, один бог, чтобы управлять всем.

– Тогда нечего удивляться, что льет как из ведра. А вот Фрейр откликнулся на наши молитвы.

– Неужели, господин?

– Ночью дождь прекратился и задул южный ветер.

– Южный? – Он понимал, что завершение дождя – хорошая новость, но не мог уловить значения перемены ветра.

– Что бывает, когда теплый ветер дует над сырой землей? – спросил я.

С удар сердца священник глядел на меня.

– Туман, господин?

С рассветом пришел густой туман, затянувший горы. В этом тумане воины поднимали служившие им подушками щиты, проверяли, свободно ли выходят мечи из влажных ножен, пили эль и топали ногами, чтобы согреться. Выступили мы или, точнее, стали покидать место, где провели ночь, перед восходом солнца. Кто взбирался прямо на холм, кто огибал его, не видя ничего дальше двадцати или тридцати шагов. Мы спугнули оленя, кинувшегося вниз по склону, и я попытался разглядеть в этом внезапном бегстве знамение.