Бернард Корнуэлл - Война волка

Он до сих пор чувствовал стыд за потерю столь многих воинов в подстроенной Скёллем засаде и искал случая снова утвердиться.

– Да, – ответил я резко. – Держись в задних рядах. Если я погибну, ты должен выжить. Если мы потерпим поражение, беги и проживи достаточно долго, чтобы увидеть своего сына лордом Беббанбургским.

Я прошел через множество битв. Стоял в «стене щитов» и слышал, как секиры врубаются в ивовые доски, как люди воют и кричат; слышал тот чавкающий звук, с которым клинок входит в плоть, те разрывающие сердце стоны, что издают взрослые мужчины, призывая мамочку. Я слышал хриплое дыхание умирающих и плач живых. И во всех этих битвах я участвовал ради одной, самой главной вещи – чтобы взять и сохранить Беббанбург.

Поэтому мой сын обязан был остаться в живых.

– К Отмерителю? – спросил я у поэта.

– Отмеритель – Господь Бог, – пояснил тот. Это был молодой священник с перепачканными чернилами руками по имени отец Селвин, западный сакс, состоявший на службе у Хротверда, архиепископа Эофервикского. – Он отмеряет наши жизни.

– Мне казалось, что это делают норны, – проворчал я, и поп недоуменно посмотрел на меня. – Да и, кроме того, Сигтригр призвал на помощь Одина.

– Господин, но это ведь поэма, – робко возразил поэт.

– Ты там был?

– Нет, господин.

– Кто велел тебе сочинить поэму?

– Архиепископ.

Естественно, Хротверд хотел распространить идею о том, что крещение превратило Сигтригра из язычника в христианина. Руководило Хротвердом не стремление выдать желаемое за действительное, а скорее страстная ненависть архиепископа к войне. Вопреки вероломству скоттов, он до сих пор верил, что христианские народы могут жить в мире. Он хотел убедить саксов на юге, а возможно, и себя самого, что Сигтригр возглавляет христианское королевство. Прелат велел монахам изготовить несколько списков поэмы и отослал ее на юг с наказом читать вслух в церквях и усадьбах, но я подозреваю, что большинство этих списков пошло на подтирку задниц и растопку очагов.

Ночью мы не разжигали костров. На возвышенностях расставили часовых. Посреди той холодной ночи, проведенной в горной долине близ реки, мы с Финаном взобрались наверх и подошли к группке людей, под прикрытием большого валуна наблюдавших за западной стороной. Низкие облака разорвались, и на западе в ночном небе сияла звезда, а под ней мерцал в темноте огонек – слабый отблеск костра на далекой горе.

– Видимо, это форт, – негромко сказал Финан.

Других огней мы не заметили. Не горели очаги, и полоска света не пробивалась через щель в оконных ставнях. Тьма была такая же густая, как в тот день, когда земля впервые возникла между областями огня и льда. Я поежился.

На следующий день пришел наш черед вести колонну. Мы по-прежнему следовали реке, хотя Тинан сжался настолько, что в иных местах его не составляло труда перейти вброд. Именно поэтому мне пришлось держать разведчиков на обоих флангах – и северном, и южном. Вперед я выслал Эдрика и Осви, полагаясь на их умение оставаться незамеченными. Эдрик, человек уже пожилой, обладал талантами опытного охотника невидимо скользить по местности, тогда как Осви от природы наделен невероятной хитростью. Некогда он состоял при мне слугой, а до того, будучи сиротой, добывал себе пропитание воровством на улицах Лундена. Его поймали на попытке кражи из моей кладовой и привели ко мне для определения наказания, но он пришелся мне по сердцу и с тех пор состоял у меня на службе. Эта парочка, молодой и старый, растворились где-то в горах, но ближе к нам, на расстоянии четкой видимости, следовали два отряда: один – по южной линии горизонта, другой – по высокому северному берегу реки. Оба насчитывали по три десятка воинов. Я называл их разведчиками, но надеялся, что эти дозоры достаточно сильны, чтобы отразить наскок передовых отрядов Скёлля. Он, как я размышлял, наверняка разослал патрули высматривать нас. Но утро сменялось днем, а мы никого пока не заметили.

Продвигались мы все так же медленно. Пусть я и выслал дозоры по обе стороны, но опасался внезапного нападения вроде того, от которого пострадал отряд сына. Поэтому настаивал, чтобы колонна сомкнулась и удерживала плотный строй, а это означало, что скорость ее сравнялась со скоростью самого медленного из идущего в ней людей. Еще сильнее задерживала нас река, которая после дождя поднялась и вышла из берегов, журча между притащенных ее течением поваленных деревьев. В одном месте, когда нам пришлось объезжать вздувшийся поток, я заметил, как Иеремия бредет по колено в бурлящей воде. Он шел в голове колонны, заверив меня, что это лучшее место, чтобы бог мог предупредить его об опасности. И вот что-то в реке привлекло внимание епископа.

– Ты что там увидел? – окликнул я его.

– Агнец Авраамов, господин! Агнец Авраамов! – возбужденно заговорил он, наклоняясь за своей добычей.

Я понятия не имел, о чем он и каким образом агнец Авраамов, уж что бы это ни было, сумел забраться в Нортумбрийские горы. Да и спрашивать не хотел, чтобы не выслушивать многословный и путаный ответ.

– Где твои ангелы? – уточнил я вместо этого.

– В безопасности, господин! По-прежнему чисты! – отозвался он, налегая на перегородившую половину реки березу.

Я видел, как он старается вытащить что-то из сплетения ветвей. Оказалось, что это дохлая овца, руно которой превратилось в мокрый серый ком, а от туши остались только кости. Епископу удалось отделить череп, украшенный парой хороших изогнутых рогов.

– Вот видишь, господин! – торжествующе заявил Иеремия, вздымая находку. – Язычники будут посрамлены! Их сокрушат!

– Дохлой овцой?

– О ты, маловерный! – Он шатался под яростным напором течения. – Разве у колдуна Скёлля не было в руках черепа? В тот день, когда он приходил к тебе?

– Волчий.

– Значит, нам тоже нужен череп! Христианский череп! Вот! – Епископ показал мне череп овцы. – Агнец Авраамов!

Течение мешало ему выбраться на берег с этим драгоценным черепом, поэтому я наклонился в седле, протянул руку и помог.

– Епископ, держись подальше от беды, – посоветовал ему я. – Твоя паства в тебе нуждается.

– Паства моя стоит на коленях и истово молится за нас.

К исходу утра во мне зародилось опасение, что без этих молитв нам не обойтись. Я съездил к разведчикам на южном гребне и различил пятно дыма на востоке, но вражеских всадников не было видно. Дым, поднимавшийся из долины, указывал на поселение, но если это Хеабург, то почему дым идет из долины? И люди Скёлля нас наверняка бы уже обнаружили. Может, они ушли на юг? Вдруг именно в этот самый миг его дружинники сметают заслоны из воинов Сигтригра и прорываются к Эофервику?