Огаст Крей - Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников

На рассвете в пятницу они вступили в прекрасную долину близ берега моря и выстроились там в боевые порядки. Герцог выстроил свой отряд, герцог Нормандский – свой, граф Сен-Жильский – свой, граф Фландрский – свой, граф Евстафий – свой, Танкред и Гастон – свой. Они построили также пехотинцев и лучников, чтобы те шли впереди воинов. Выстроив всех таким образом, они начали сражаться во имя Господа Иисуса Христа. На левом фланге был герцог Готфрид со своим отрядом. Граф Сен-Жильский – со стороны моря на правом. Герцог Нормандский, граф Фландрский, Танкред и все остальные двигались верхом в центре. Наши понемногу стали выдвигаться вперед. Язычники стояли, готовые к бою. У каждого из них на шее висел небольшой сосуд, из которого они могли бы пить, преследуя нас, но, слава Богу, этого им не было дозволено. Герцог Нормандский, заприметив штандарт эмира с золотым яблоком на конце скипетра, покрытого серебром, со всей мощью напал на эмира и тяжело его ранил. Граф Фландрский храбро атаковал язычников с другой стороны. Танкред напал прямо в сердце их лагеря. Видя это, язычники сразу бросились в бегство. Язычников было неисчислимое множество, а сколько их – не знает никто, кроме самого Бога. Битва была ужасной. Но бывшая с нами сила Божия была столь неодолима, что мы тотчас сокрушили их. Враги Бога стояли ослепшие и ошеломленные и, глядя на Христовых воинов во все глаза, не видели ничего. И они не осмеливались подняться против христиан, потрясенные силой Божией. В великом страхе они взбирались на деревья, где надеялись скрыться. Но наши, стреляя из лука, убивая копьями и мечами, сбрасывали их на землю. Другие же падали ниц на землю, не осмеливаясь подняться против нас. Наши рубили их, как рубят скот на бойне. Граф Сен-Жильский возле моря убил их бесчисленное множество. Третьи бросались в море, четвертые разбегались кто куда. И вот эмир, подступив к городу, скорбя и печалясь, и со слезами сказал: «О божеский дух, кто когда-либо видел или слышал такое? Такая сила, такая отвага, такое войско, доселе никогда не побежденное ни одним народом, было разгромлено одним только малым народом христиан! Увы мне, печальному и скорбящему! Что еще могу я сказать? Я побежден безоружным народом бедняков и неимущих, у которого нет ничего, кроме мешка и сумы. Этот народ гонит народ египетский, щедро подававший им большую часть своей милостыни, когда в былые дни они нищенствовали по всему нашему отечеству. Я собрал сюда 200 тысяч воинов [85] Цифра, видимо, преувеличена, однако ясно, что египетское войско намного (в разы) превосходило войско крестоносцев, имевшее в своем составе 1200 конных рыцарей и 9 тысяч пехотинцев. для битвы с ними, и вот вижу, что эти воины, бросив поводья, бегут прочь по дороге в Вавилон [Египет] и не осмеливаются вернуться и противостоять народу франков. Клянусь Магометом и величием всех богов, что более не соберу воинов никакими уговорами, ибо я изгнан народом пришельцев. Я собрал все виды оружия и все машины, чтобы осадить их в Иерусалиме, но они опередили меня со сражением на два дня пути. Увы мне! Что еще сказать? Я буду опозорен навсегда в земле Вавилонской [Египетской]!» Наши же захватили его штандарт, который герцог Нормандский приобрел за 20 марок серебром и отдал патриарху во славу Божию и Святого Гроба. А меч кто-то купил за 60 безантов. Итак, по благоволению Божиему, наши враги были побеждены. Все корабли из языческих стран были там. Но люди на них, видя эмира бегущим вместе со своим войском, тотчас подняли паруса и вышли в открытое море. Наши воины возвратились к шатрам язычников и обрели там без счета золота, серебра и всякого добра, а также всевозможную скотину и разнообразное оружие. Они взяли с собой все, что хотели, а остальное сожгли. Наши вернулись с радостью в Иерусалим, везя с собой все необходимое добро. Эта битва случилась 12 августа [1099 г.]. Она была дарована нам Господом нашим Иисусом Христом, которому честь и слава ныне и присно и во веки веков. И пусть скажет каждая душа: Аминь!

Раймунд Ажильский

И когда, как мы уже рассказывали, было достигнуто соглашение, согласно которому герцог Лотарингский становился властителем города, и когда граф, глубоко опечаленный причиненным ему злом, потому что он столь легко потерял Башню Давида (то есть столицу всей Иудеи), готовился уйти с большей частью наших людей, пришло следующее известие. Правитель Вавилона [войск Фатимидского халифа в Египте во главе с эмиром Маликом аль-Афдалом] пришел в Аскалон с бесчисленным множеством язычников, вознамерившись взять приступом Иерусалим, убить всех франков старше 20 лет и взять остальных вместе с женщинами в плен. Правитель Вавилона хотел дать своим женщинам в мужья мужчин франков, а своим юношам в жены – женщин-христианок, чтобы правители Вавилона могли в будущем иметь воинов, в жилах которых течет франкская кровь. Но, не удовлетворившись только этим, он вознамерился поступить так и с жителями Антиохии. А на голову Боэмунда он восхотел возложить корону Дамаска и остальных городов. Он утверждал, что турки – победители франков ничто в сравнении с его воинами. Но ему было не довольно этого, и он начал изрыгать богохульства, клевеща на Бога, говоря так: «Я сотру с лица земли то место, где родился Господь, и то место, где Он часто отдыхал, и место Его страстей и саму Голгофу, где была пролита кровь Бога, распятого на Кресте, место Его захоронения, и другие священные места в городе и окрестностях, почитаемые народом христиан; ну а после я развею прах их над морем, так что не увидят франки ни одного памятного места, которое напоминало бы им о Боге».

Когда же обо всем этом и многом другом дошла весть до нас, в том числе и о множестве воинов у тирана, которых он всех собрал у Аскалона, лежавшего в полутора днях пути от Иерусалима, все наши князья и священство собрались на совет. Они прошли мимо Гроба Господня босыми, моля со слезами Бога смилостивиться и помочь Своему народу, которого Он поставил победителем над всеми. Они верили в то, что место Его страстей, очистившееся от скверны, не будет вновь осквернено. После этого мы прошли в Храм Господень и, воспевая на мощах святых псалмы и гимны, в которых мы призывали милость Господню на нас, исторгли из глубины душ и телес наших мольбу к Господу, говоря так: «Если Твой народ согрешает против Тебя, пусть молитва и покаяние здесь на этом месте будут услышаны Тобой на Небесах. О, Господь, спаси рабов Твоих из рук врагов их». После этого князья, получив благословение от епископов, наметили план будущего сражения.

Герцог и его рыцари попытались выяснить, правдив ли слух об эмире. Выйдя на равнины Рамлы, герцог через епископа Мартирано послал сообщение графам в Иерусалим. Уверившись в том, что битва неизбежна, они обратились к тем, кто оставался в Иерусалиме. После того, помолившись Господу и взяв в руки оружие и Святое Копье, мы вышли из Иерусалима и в тот же день достигли равнины. На следующий день мы проследовали дальше, оставляя после себя гарнизоны. Но когда вечером мы приблизились к реке, что расположена на пути из Иерусалима в Аскалон, то увидели, что арабы пасли там бесчисленные стада скота, верблюдов и баранов. Полагая, что должно произойти сражение, наши взяли свое оружие и послали 200 воинов на разведку. Остальные же воины, разбившись на девять отрядов, продолжили выдвижение. Три отряда шли впереди, три – позади и три располагались в центре; все они были готовы встретить врага, откуда бы он ни подошел. Однако когда пастухи-арабы увидели воинов, шедших впереди, они бросили свои стада. И если бы Господь относился к ним так же, как и к нам, они вступили бы в бой с нами. Вооруженных пастухов было около трех тысяч, но у нас было едва ли двенадцать сотен конных воинов, а число пеших не более девяти тысяч. И когда пастухи бежали, нам в тот день досталась весьма богатая добыча. Несколько пастухов были убиты, а еще несколько взяты в плен. Поскольку уже наступил вечер, мы остались на месте. И тогда мы выведали у пленных, каковы намерения врага, о числе и состоянии его войск. Они признались, что воля этих людей была осадить Иерусалим, захватить франков приступом и убить их. Они сказали также, что эмир находился в лагере в пяти лигах отсюда, готовый выступить против нас на следующий день. Об их числе не было точно известно, поскольку количество их множилось с каждым днем. Когда спросили о них самих и тех, кто был с ними, они ответили, что они обычные пастухи, которых нанимали за деньги вавилоняне [египтяне].