Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

ПОТЕРЯВШАЯСЯ

(окончание)

Разбудил ее невероятно прекрасный запах горячих пирожков. Она протерла глаза и некоторое время соображала, где она. Сейчас все выглядело совершенно иначе. Вокруг в ярком утреннем солнце зеленел чистенький садик с вымощенными дорожками, в конце огорода виднелся повитый хмелем беленый домик с вязаными занавесочками на окнах, а возле скамейки стоял крошечный столик на колесиках. На столике возвышалась горка пирожков в плетеной корзиночке, стояла глиняная кружка с молоком и, что самое удивительное, Мими была укрыта теплым заштопанным пледом! Ни в садике, ни в домике никого не было видно. Кота тоже не было. Ощутив совершенно зверский голод, Мими проглотила фантастически вкусные пирожки (они были с вареньем) и выпила молоко. Опомнившись, она с сожалением отправила в рот последние крошки и, аккуратно сложив плед, направилась к домику.

Заглянув в приоткрытую дверь, Мими увидела небольшую комнатку с камином, у камина лежал пес. Он приветственно застучал хвостом, но Мими на всякий случай попятилась и прикрыла дверь. Из кухни доносилось равномерное позвякивание, и она храбро направилась туда. В освещенной полосами от прикрытых жалюзи кухоньке сидела крошечная и румяная, как клубничка, старушка в смешном чепце и резала на доске морковь. На стенах и под потолком висели пучки сушеных трав, от чего все это было похоже на сказочный домик феи. Рядом с хозяйкой терся давешний кот.

— Выспалась? — спросила старушка лукаво. — Ну заходи, заходи. Меня зовут бабушка Бриджита. А это кот Эркюль. Он тебя и нашел в саду.

— Здравствуйте, — сказала Мими. Ей сразу стало легко и уютно. — Я ваши пирожки съела…

— А пирожки для того Господь и создал, чтоб их ели, верно? — хихикнула старушка. — Еще хочешь?

— Да, очень! Спасибо, бабушка Бриджита! Но…

— Разговоры потом, — притворно нахмурилась старушка. — Вон там, в чулане, рукомойник и полотенце. Умыться-то, небось, надо?

Умывшись и кое-как приведя в порядок волосы, Мими почувствовала себя совсем хорошо. Сморщенные ручки старушки неутомимо сновали — теперь она шинковала капусту.

— Бабушка Бриджита, вам помочь? Ой! Я не сказала — меня зовут Мими! То есть Эмилия.

— Ну и хорошо. Ты поешь сначала, Мими, поешь. Вон пирожки, на полке. А тем временем и расскажи, что ж за беда с тобой приключилась. Ведь я хоть и старая, а вижу, что ты не побродяжка какая, а девочка из хорошего дома.

Мими с удовольствием проглотила еще пару пирожков и кружку молока, с набитым ртом сбивчиво рассказывая о своих дорожных неприятностях. Бабушка слушала, качая головой.

— Эх, пичужка… Что ж, помочь тебе нетрудно. Могу я дать тебе денег на билет до Вэ. Однако ведь встречать-то тебя в Вэ никто не будет, а тебе еще до Сен-Тибери добираться. Как бы опять чего не стряслось. Слушай, девочка. Завтра вернется мой старик, дед Кристоф. Он на возке нашем в Сериньян поехал, травки мои повез аптекарю. Он и отвезет тебя прямо в Сен-Тибери. Он у меня еще ого-го какой спорый! Идет?

Мими с радостью согласилась, решив про себя, что непременно попросит Клементину хорошо наградить старика Кристофа.

— А пока давайте я вам помогу?

— Ну вот и славно. Только надо тебе переодеться, еще завозишь тут платье выходное. Дам-ка я тебе платье моей внучки, Люсиль, похоже, тебе оно будет в самый раз.

И бабушка Бриджита заковыляла в комнаты. Стало видно, что она сильно хромает и совсем сгорбилась. Мими переоделась в простое синее платье, оно и вправду оказалось впору. Приятно было сбросить ненавистный монастырский наряд! И она весело принялась помогать Бриджите: принесла пару ведер воды в пузатую бочку, почистила горошек, а потом училась месить тесто на пирожки. К пирожкам бабушка Бриджита питала особую нежность, а нежданная гостья вдохновила ее на новые кулинарные подвиги.

Проникшись доверием к симпатичной старушке, Мими постепенно рассказала ей и про монастырь, и про свои невзгоды и приключения. Бабушка слушала, качая головой и сочувственно вздыхая. Было видно, что она не избалована общением в своей уединенной обители, и все подробности живо ее интересовали. День пролетел незаметно, пирожки пеклись, суп варился, и покой разлился в душе Мими впервые за много дней.

Вечером они пили в комнате чай с восхитительным айвовым вареньем. Пес Эктор лежал у камина, положив голову на лапы и прикрыв один глаз. Мими с любопытством рассматривала непривычную обстановку: в камине пылал огонек, на каминной полке стояли презабавные фарфоровые фигурки, а посреди комнаты лежал самодельный половичок, сшитый из множества разноцветных лоскутков. Все это так отличалось и от дорогой обстановки особняка Нартенов, и от мрачного монастырского уклада! В нише с занавеской возле окна виднелась большая кровать с горкой вышитых подушек, у стены высился темный буфет, поблескивающий парадной посудой. Бабушка Бриджита достала оттуда чашки и блюдца — Мими поняла, что это означает торжественный прием, и ей стало тепло и почему-то грустно… В углу стоял старый комод с немногими книгами. А еще там стояли и висели фотографии в искусно сплетенных рамках.

— Какие красивые рамочки! Можно посмотреть?

— А посмотри, детка, посмотри. Рамочки — это Кристоф сплел, старик мой. Он у меня на все руки мастер! — гордо сказала старушка. — Что починить, что в саду работать — все у него ладно да складно выходит. И не посидит ни минуты, неугомонный, все что-то затевает. — Было видно, что она ужасно гордится своим Кристофом.

Мими подошла поближе. На самой старой фотографии, твердой и пожелтелой, сидела молодая красивая женщина в платье со стеклярусом и старомодной шляпе, а рядом стоял, положив ей большую руку на плечо, молодой человек в непривычном для него парадном костюме. Оба были предельно серьезны.

— Это вы? — спросила Мими. — Какая красивая! И он тоже красивый, — поспешно добавила она. — Какая необычная фотография!

— Это дагерротип, — важно ответила старушка. — А вот я тебе еще покажу, — оживилась она и достала из комода вытертый бархатный альбом. — Ну-ка, придвигайся сюда. Вот это мой старик в армии (солдат в кивере с вытаращенными от усердия глазами), вот это я… А это наш сынок Жан-Кристоф с женой (симпатичный моряк в берете с ленточками и в матросской форме и приветливая девушка с косой вокруг головы). — Матросом служил… — Бриджита пригорюнилась. — погиб он, утонул. А жена его, Мари, только годик без него прожила, да и тоже… — Она утерла мизинцем слезинку. — И остались от них нам с Кристофом двое деточек, Туссен и Люси. Уж такие милые… Сейчас-то они взрослые совсем. Туссен тоже в матросы пошел, сейчас вот в Сенегал какой-то уплыл. А Люсиль чуток постарше тебя будет, ох и бойкая девица, самостоятельная! Работает она под Тулоном на виноградниках. Приезжает часто… Жаль, не застала ты ее — подружились бы.