Павел Волков - Дерево уккал

Григорий искал Сайхан и Елисея. Пробежав всю деревню насквозь, он очутился у берега, где на мосту посреди взбесившейся реки почти у самой кромки тумана богатырь бился со змеем.

Гадина то и дело поднималась в воздух, а затем резко опускалась, чтобы схватить юношу и разорвать на клочки. Но тот, наконец, изловчившись, подскочил прямо под извивающиеся шеи дракона и вонзил меч туда, где начиналась одна из чешуйчатых голов. Змей задергался, а меч вошел еще глубже. Пытаясь вытащить застрявшее оружие, Елисей на мгновение задержался в опасной близости к чудовищу, чем то и воспользовалось, сомкнув на груди богатыря зловонную пасть одной из оставшихся целых голов. Юноша зарычал от боли, кровь ручьем потекла на бревна моста, а неистовый дракон замотал туда-сюда могучей шеей, причиняя зажатому в челюсти Елисею невыносимые мучения.

Грек в это время скидывал одежду, меняя человечий облик на звериный. И вот уже черный волк мчался навстречу рвавшему людскую плоть змею. Толчок, бросок, промах. Волк приземлился на мосту, пролетев мимо цели. Резкий разворот в ожидании увидеть сзади готовящегося к атаке змея, но змея там уже не было. На досках со страшной раной в груди лежал, истекая кровью поверженный богатырь. А рядом с ним, тоже раненый, скалил пасть белый волк. Тот самый, с которым Григорий уже однажды сражался в деревне и от которого тогда спас его вовремя подоспевший Елисей.

У Сайхан в груди что-то очень сильно болело. Возможно, она сломала ребро при падении. С большим трудом девушка приподнялась на колени и поискала глазами свой лук. Он отлетел довольно далеко, и чтобы добраться до него, надо было встать. Кривясь от острой боли, татарка на четвереньках медленно двинулась к оружию, а пока ползла, то и дело бросала взгляд на мост, где точь-в-точь как в ее сне дрались два волка. Их бой был отчаянным. Будто каким-то неведомым образом лишившись инстинкта самосохранения, звери вгрызались друг в друга, даже не пытаясь маневрировать и защищаться. Сайхан ползла долго, по крайней мере ей так казалось. И все это время волки – черный и белый – спаянные в мелькающий двухцветный клубок, катались посреди кипящего ада налившейся багровой кровью реки. Когда татарка, наконец, почувствовала ладонью изгиб отличного турецкого лука, все неожиданно затихло. Она нашла в себе силы подняться на ноги. С высоты своего роста Сайхан увидела, как Касьян, уже в человечьем облике, по всей вероятности, сильно раненый, волоча перебитые ноги, на локтях уползал в туман. Превозмогая боль, девушка настолько быстро, насколько могла, доковыляла до берега и ступила на мост. Стало трудно дышать, ноздри забились от тяжелых и горячих испарений, но она двинулась дальше. Прямо перед закрывавшей нос ладонью татаркой распростёрлось тело Елисея. Она склонилась над ним в надежде услышать пусть совсем слабое, хотя бы призрачное дыхание. Но он не дышал. У Сайхан уже не оставалось сил на отчаяние. Бросив полный разочарования взгляд на затянутое сизыми тучами небо, то самое небо, которому в давно забытые времена поклонялись ее предки, молодая татарка приблизилась ко второму существу на колдовском мосту. Черный волк с белой отметиной был жив, но настолько слаб, что мог лишь смотреть на девушку своими умными уже не желтыми волчьими, а карими человеческими глазами.

Сайхан погладила его по жёсткой шерсти.

На берегу раздавались голоса. Там уже собрались жители деревни – как те, кто сражался, так и те, кому не хватило духу противостоять наведенному чернокнижником мороку. Теперь морок спал, и они хотели хоть как-то помочь. Только было поздно. Среди поселян показался и дед Савелий со своим неизменным посохом.

– Не злись, что мне придется тебя бросить, – прошептала девушка в волчье ухо. – Дедушка поможет тебе. А я должна закончить то, что вы не смогли закончить вдвоем.

С этими словами, посильнее сжав рукоять лука, озаряемая холодными лучами багряного рассвета, Сайхан пошла в сторону острова и через несколько секунд туман поглотил ее.

Прошло совсем немного времени, и старик уже набрасывал шкуру на обездвиженного Григория, а следовавший за ним уккала боязливо стоял в сторонке, опасаясь странной ипостаси своего друга. Как только Игнат убедился, что грек вернулся в свое привычное обличье, он что-то очень уверенно пискнул и, быстро-быстро перебирая маленькими лапками, понесся вслед за исчезнувшей татаркой.

Кровавый след, тянувшийся за умирающим колдуном, вел горевшую жаждой мести дочь мурзы сквозь остров мимо дерева с машиной, где она не задержалась ни на секунду, боясь упустить того, кого нельзя было упускать. Спрятавшиеся в ветвях уккалы проводили ее испуганными взглядами, и как только девушка скрылась в зарослях, стали тихонько и неуверенно подвывать:

– У-у-у.

Татарка добралась до конца острова и пошла по мосту, ведущему на другой берег. Дед Савелий предупреждал, что соваться туда людям в здравом уме не стоит, но ее не волновали таинственные угрозы. Ее не беспокоило даже, вернется ли она назад.

Солнце почти не проникало через густую серую взвесь, окутавшую мрачный и безмолвный лес на другом берегу. Чтобы не сбиться со следа, Сайхан, превозмогая боль в груди, пригнулась почти до земли. Так она двигалась, пока не набрела на небольшую полянку, посреди которой торчали четыре столба, соединенные сверху перекладинами, на которых лежало нечто, похожее на деревянный гроб. Под нелепой конструкцией в луже крови лежал Касьян, а возле него прямо на хилой желто-серой траве сидело существо. Грязное, сутулое, морщинистое, оно было настолько отвратительным, что Сайхан с большим трудом угадала в нем женщину. Вернее, женщину, которой существо, возможно, когда-то было. На редкой пакле, заменявшей ее волосы, была нахлобучена шапка с навершием из оленьих рогов, что немедленно напомнило татарке обелиск в круглом храме рахманов.

Старуха подняла усталые веки, приоткрыв совершенно слепые глаза. Она потянула тяжелый спертый воздух своим крючковатым носом и издала звук, похожий на скрип несмазанной двери:

– Кто еще посмел нарушить границу? Чую, чую, живая плоть. Но это ненадолго. Здесь только мертвые, только мертвые. А Касьяна моего я поставлю на ноги, кхе-кхе. Заштопаю, залатаю. Не так уж это и сложно. Хозяйка я или нет, в конце-то концов? Только вот кое-что мне для этого понадобится и это кое-что есть у тебя, дочка. Как удачно сложилось, что мне не придется хитростью заманивать сюда живую душу, она сама пришла в гости. Ну, иди же, иди ко мне в руки.

Ведьма протянула скрюченные пальцы в сторону Сайхан и начала приближаться к девушке. Татарка хотела воспользоваться луком, но члены ее вдруг онемели. Старуха уже шарила заскорузлыми фалангами у нее по лицу, водила желтыми когтями по мягкой коже, как откуда ни возьмись, из лесу выпрыгнул крошечный меховой комочек и с воинственным писком накинулся на ведьму, пытаясь сбить ее с ног.