Шервин Нуланд - Врачи [Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству] [litres]

С этого момента фортуна решительно повернулась лицом к нему, скорее, даже лицом к науке. Призы и награды посыпались на только что посвященного сэра Джозефа со всех сторон. Теперь он стал рыцарем Прусского ордена и кавалером Датского ордена, получил медали и различные почетные звания, среди которых была докторская степень от Оксфорда и Кембриджа, институтов, в которые сорок лет назад Листер не мог поступить из-за своей принадлежности к религиозному обществу квакеров. Он был награжден премией Франции Будэ за применение открытий Пастера в медицине и орден Пруссии за заслуги. Медицинские общества по всему миру тут же сделали его своим почетным членом.

Постепенно методы Листера и бактериальная теория все в большей степени становились частью повседневной медицинской практики. Пастер продолжал свои исследования, получая все более убедительные доказательства того, что именно микробы провоцируют развитие инфекционных заболеваний. К тому же тридцатичетырехлетний немецкий бактериолог Роберт Кох в 1876 году впервые идентифицировал специфическую бактерию, вызывающую конкретную болезнь, продемонстрировав с помощью серии простых, понятных экспериментов, что бацилла, выделенная из крови страдающих сибирской язвой животных, является прямым агентом, вызывающим связанные с этим заболеванием патологические изменения при введении их в организм здоровых животных. Результаты исследований Коха вскоре были подтверждены Пастером, который, как отмечалось ранее, разработал метод вакцинации против сибирской язвы, используя бациллы с ослабленной патогенностью. В 1878 году Кох опубликовал свою монументальную работу «Исследования этиологии инфицирования ран», в которой связал шесть различных видов хирургических инфекций с шестью различными бактериями. Эта статья стала последним недостающим фрагментом доказательства идеи Листера, вдохновленного научными изысканиями Пастера. Последние сомнения в бактериальной теории были окончательно развеяны. Ее справедливость оставалась под вопросом только для не связанных с наукой людей и Лоусона Тайтса, по-прежнему относившегося к ней с недоверием.

Парадоксальность медицины в это время ощущалась как никогда. Некоторые ученые, и Листер в их числе, пришли к осознанию того, что в воздухе роится гораздо меньшее количество микробов, чем считалось ранее. В результате сэр Джозеф решил отказаться от применения едкого карболового спрея. Но некоторые более молодые медики зашли в интерпретации этого факта гораздо дальше. Они пришли к выводу, что организмы, вызывающие воспаление и нагноение хирургических ран, не попадают в них из атмосферы, а заносятся иным путем. В то же время они догадались, что тело обладает защитными свойствами, которые делают его невосприимчивым к малым дозам бактерий, обитающим в воздушном пространстве. Таким образом, очевидными источниками основного загрязнения ран были руки и инструменты медицинского персонала – врачей и медсестер. Раневая инфекция была одним из феноменов, существовавших на этой земле задолго до Уолта Келли и героя его комикса Пого, сказавшего бессмертные слова: «Мы встретили врага, и оказалось, что он – это мы сами».

Из вышеперечисленного следовало, что дезинфицировать необходимо не рану, как считал Листер, а скорее каждый посторонний загрязненный бактериями предмет, который соприкасается с тканями организма. Так родилось учение об асептике.

Антисептики предназначались для дезинфекции самой раны, поскольку считалось, что заражение возникает из-за контакта с воздухом. Асептика направлена на скрупулезную стерилизацию всего, что коснется области операции. Ее сторонники полагали, и были совершенно правы, что разрез, выполненный на неинфицированных тканях, остается неинфицированным, если в него не попадают загрязненные микроорганизмами предметы. Необходимо, чтобы руки хирурга были тщательно вымыты, его инструменты обеззаражены кипячением, а накладываемые на раны повязки стерилизованы. Стерильный разрез может быть сделан стерильным скальпелем, который держит стерильная рука, только после того, как кожа пациента стерилизована дезинфицирующим средством, будь то карболовая кислота или любой равнозначный по эффективности препарат. Пропитанному болезнетворными бактериями старому сюртуку пришлось уступить дорогу свежевыстиранному стерильному халату. Таким образом, прозорливость Игнаца Земмельвейса, урожденного венгра, исследования француза Пастера, работа англичанина Листера и немца Коха подготовили мир к встрече нового научного открытия.

Теперь настал момент, когда учение Джозефа Листера перестало быть инновационным. Бактериальная теория, на основе которой он разрабатывал свои антисептические методы, теперь требовала их замены на асептику. В сущности, асептика является профилактикой, а антисептика – терапией. Лучше предотвращать попадание инфекции в рану, чем лечить ее, когда уже начался воспалительный процесс. Исключая случаи с загрязненными до вмешательства хирурга ранами, антисептика стала менее полезной, поскольку лежащая в ее основе теория получила всеобщее признание, а ее первого апологета стали считали не иначе, как Мессией хирургии. В 1883 году Густав Нойбер из Киля построил частную больницу на основе главного принципа асептики, согласно которому микробы должны уничтожаться до, а не после того, как они вступят в контакт с пациентами. Он разработал пылеулавливающую систему вентиляции и первым начал оперировать в хирургической шапочке и халате. Уильям Стюарт Холстед из Балтимора положил начало использованию резиновых перчаток в 1889 году. Рожденный в России Эрнст фон Бергманн, работавший профессором хирургии в Берлине, в 1886 году ввел стерилизацию с помощью пара и заложил основы современного асептического ритуала для хирургов в 1891 году.

В конечном счете, антисептические методы Листера следует рассматривать как переходный этап. Превосходные результаты, полученные практикующими их специалистами, подтвердили практическую обоснованность бактериальной теории и доказали, что хирурги должны применять достижения науки в своей ежедневной работе в больницах. Но как только бактериальная основа инфекции была окончательно установлена в лабораториях Пастера и Коха, звездный час концепции Листера подошел к концу. В конечном счете, Джозеф Листер заслуживает хвалебной оды от благодарного человечества не за разработанные им методы, а за то, что он указал своим коллегам-хирургам истинную причину нагноения в ранах и продемонстрировал им научный образ мышления, который мог исправить существующее положение.

Однако одно из достижений Джозефа Листера, практически в своей первоначальной форме, живо и по сей день. Я имею в виду его совершенный кетгутовый шовный материал, безопасно использующийся в хирургических операциях и сегодня. Не желая отвлекать читателя от противомикробной борьбы чем-либо, что могло бы помешать пониманию ее напряженности, я до сих пор опускал одно из самых значительных практических нововведений, когда-либо сделанных в оперативную технологию.