Шервин Нуланд - Врачи [Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству] [litres]

В работах Холстеда редко, но встречаются краткие эпизоды, позволяющие получить некоторое представление о его личной жизни. В 1881 году, тогда двадцатидевятилетний хирург, проходивший второй курс практики в Нью-Йорке, он сделал операцию своей матери:

Однажды вечером меня вызвали в Олбани навестить мою мать, которая уже более двух лет страдала от неизвестной болезни… Я нашел ее в очень плохом состоянии, со слегка пожелтевшей кожей, опухолью и болями в области желчного пузыря. Итак, в два часа ночи я провел операцию по удалению наполненного гноем желчного пузыря и извлек семь камней. Думаю, это была одна из первых операций по удалению желчных камней в нашей стране. Моя мать умерла примерно два года спустя после этого.

Другую личную историю, оказавшую гораздо более продолжительное воздействие на мир хирургии, он рассказал в опубликованной в 1913 году статье, которую посвятил обзору одной хирургической техники. В следующем абзаце, где упоминается раздражающее влияние стерилизующих растворов, неожиданно звучит глубоко интимный мотив:

Зимой 1889–1890 годов, я не могу припомнить месяц, дежурившая в моей операционной медсестра пожаловалась на то, что раствор хлорида ртути вызвал дерматит у нее на руках. Поскольку она была чрезвычайно квалифицированной женщиной, я отнесся серьезно к этой проблеме и, оказавшись в Нью-Йорке, обратился в компанию Goodyear Rubber Company с просьбой изготовить в качестве эксперимента две пары тонких резиновых перчаток. Их использование принесло более чем удовлетворительные результаты, поэтому я сделал дополнительный заказ. Осенью, по возвращении в город, я снабдил перчатками ассистента, который передавал мне инструменты и иглы с нитками во время операции. Сначала он надевал их, только когда вместе со мной выполнял первые разрезы. Со временем помощники настолько привыкли работать в перчатках, что стали носить их постоянно, как хирурги, считая, что без них они выглядят менее солидно.

Это, весьма вероятно, самая известная цитата из вышедших когда-либо в свет работ по хирургии. Дело в том, что она содержит не только рассказ о событии, благодаря которому во время операций стали использоваться резиновые перчатки, но и лишь однажды опубликованный в медицинском журнале случай начала истории любви исследователя. Той «чрезвычайно квалифицированной женщиной», химическое раздражение на коже которой привело к использованию хирургических перчаток, была Кэролайн Хэмптон, которая 4 июня 1890 года стала миссис Уильям Стюарт Холстед. Это был крепкий счастливый брак двух любящих друг друга людей. Ослер с живостью, отличавшей многие его работы, позже описал, как впервые заметил, что между этими двумя проскользнула искра. Однажды он вошел в лабораторию патологической анатомии и стал свидетелем того, как обычно сдержанный хирург демонстрирует анатомию сухой малоберцовой кости старшей операционной сестре. Через неделю они объявили о помолвке. В книге «Вся история больницы Джонса Хопкинса» Ослер писал о браке своего коллеги: «Он женился, следуя велению собственного сердца на женщине такой же необычной, как и он сам. Им не было дела ни до кого, кроме своих собак и лошадей».

Странность Кэролайн и Уильяма Холстеда не сводилась к незначительному своеобразию: их бездетный брак был исключительным примером того, как два столь неординарных человека могут найти общие точки соприкосновения. Трудно найти пару, прочность союза которой полностью зависела бы от способности каждого из них отпускать партнера, куда бы он ни направлялся, одного, не ограничивая его физически и не досаждая эмоционально. Это была особая форма конгениальности и весьма удивительная форма любви. Тем не менее их обоих это устраивало. В переписке Харви Кушинга с Холстедом, хранящейся в Йеле, есть двадцать страниц с напечатанными на машинке воспоминаниями о человеке, которого он всегда называл профессором. Там же можно найти описание Кэролайн Холстед и их с мужем трехэтажного кирпичного дома под номером 1201 на улице Eutaw Place. У них были отдельные квартиры: его – на втором этаже, а ее – на третьем. Они часто обедали вместе, но никогда не завтракали в компании друг друга:

Дом, как я уже говорил, был холодным и мрачным – своего рода «Холодный дом» [24] «Холодный дом» (англ. Bleak House) – девятый роман Чарльза Диккенса (1853). с высокими потолками в старых кварталах Балтимора. Печью никогда не пользовались, но в его комнате был камин… Его библиотека и кабинет располагались на втором этаже. На третьем жила миссис Холстед со сворой такс. Это была странная женщина, не носившая никаких украшений, с зачесанными назад и собранными в пучок волосами, одетая в черную, похожую на обычную мужскую одежду и обутая в ботинки на плоской подошве. Какой контраст с мужем! Она была одной из первых медсестер в J.H.H… [25] J.H.H. – больница Джонса Хопкинса. Поскольку она управляла операционной, я полагаю, их сближала работа. Они были любящей парой, хотя, насколько я помню, мне никогда не доводилось видеть их вместе, лишь однажды в компании… Кажется летом после войны Хойер и Монт Рид приехали с визитом в Хай Хэмптон, который был восхитителен. Миссис Холстед, дочь генерала Уэйда Хэмптона, железной рукой управляла альпинистами в своих владениях, в то время как «профессор» посвящал всего себя, главным образом, своей замечательной коллекции георгинов, на которых он специализировался.

Хай Хэмптон был семейным поместьем Кэролайн (она тоже была американской аристократкой в южном стиле) площадью две тысячи акров в Северной Каролине. По окончании каждого учебного года Холстеды уезжали из Балтимора на все лето. Проведя месяц в прохладе расположенного в горах Хай Хэмптона за выращиванием георгинов и изучением неба в собственный телескоп, профессор в одиночестве отправился в Европу, где подолгу останавливался в дорогих отелях, ни с кем не встречаясь. Мы никогда не узнаем, был ли его соседом по комнате морфин, хотя трудно представить себе что-либо иное.

Однако доподлинно известно, что во время своих ежегодных поездок за границу Холстед занимался обновлением своего гардероба в магазинах Лондона и Парижа. Что касается вопроса предпочтений в одежде, он не изменился со времен своей юности. Он по-прежнему носил идеально пошитые костюмы, но качество работы американских портных его не удовлетворило. Джордж Хойер, один из его лечащих хирургов, который позже стал профессором хирургии в Цинциннати и Корнелле, писал, что он всегда «выглядел превосходно». Его черный котелок без единой пылинки казался совсем новым, темно-синий костюм из отличного материала был идеально подогнан по фигуре и безукоризненно выглажен, в любое время суток безупречная сорочка, и завершали совершенный образ неброский дорогой галстук, абсолютно чистые перчатки и начищенные до невероятного блеска ботинки.