Андрей Домановский - Загадки истории. Византия [litres]

В целом димы как спортивные объединения болельщиков охватывали все слои населения – от очень зажиточных представителей знати, чиновничества, купечества и землевладельцев до многочисленных городских бедняков. Именно последние составляли основной контингент каждой из цирковых факций. В то же время во главе каждого объединения стояли руководящие группы богатых спонсоров, содержавших спортивное хозяйство партий в промежутках между играми. Именно на средства этих богачей содержалось как постоянное оборудование каждой из партий, необходимое для зрелищ, так и его разнообразная и весьма значительная по количеству обслуга. По словам Прокопия Кесарийского, в VI в. именно зрелища «многим, почти бесчисленному количеству, давали пропитание». Порой богатые фанаты жертвовали на свой клуб значительную часть, а то и все свое состояние. Поначалу членом одной из партий становился и сам император, выказывая ей особое внимание и поддержку, со временем, однако, правители, симпатизируя достаточно явно одной из факций, официально придерживались нейтралитета в их спортивной и околоспортивной борьбе.

Основной состав каждой из партий – низы болельщиков – были весьма близки по социальному положению, однако спортивная, состязательная природа ипподрома способствовала разделению имевшего общие интересы простонародья на соперничающие между собой вплоть до вражды и открытых стычек объединения. Властям Византии, унаследовавшим римский принцип «разделяй и властвуй!», именно зрелища на ипподроме позволяли разобщить неспокойный городской плебс и, противопоставляя одну спортивную факцию другой, затруднить, а в идеале исключить возможность совместного их выступления против государства. Ученик Иоанна Златоуста, Исидор Пелусиот, отмечал в своих письмах, что именно зрелища, при всей их греховности, являются также и благом, поскольку отвлекают неспокойных горожан от мятежных замыслов: «Те, которые вначале внесли в города смертоносное наслаждение, дошли до этого по основательной причине. Они, усматривая, что жители городов нередко задумывают нечто отважное, признав нужным в самом основании пресечь корень мятежа и не допускать правителей до необходимости вести двойную войну – и внешнюю, и внутреннюю, – изобрели и устроили это самое занятие, чтобы дать им повод к борьбе, которая сильно истощила бы раздражительность в людях. Таково постоянное соперничество конями таких людей, которые, может быть, придумали бы и худшее». Таким образом, околоспортивные страсти стали предохранительными клапанами, не дававшими доводить до народных восстаний, позволявшими понемногу стравливать пар народного недовольства, грозившего социальным взрывом государственной машины.

Верхушка партии зеленых была связана с торгово-ремесленной деятельностью, сюда входили богатые купцы и ростовщики. Особенно сильны они были в восточных провинциях империи, с их крупными городами, известными центрами ремесла и торговли того времени. В начале своей истории верхушка прасинов стояла на позициях сохранения традиций местного городского самоуправления. Частично поддерживали их и местные землевладельцы. Во внешней политике империи зеленые предпочитали восточный вектор, стремились к расширению торговли со странами Востока, обеспечению безопасности на восточных границах. Особую позицию занимали они и в вопросах христианского вероучения, придерживаясь монофизитства, утверждая, что у Христа была лишь одна природа – божественная и отрицая в нем человеческое начало. Именно в восточных провинциях Византии была сосредоточена основная масса сторонников этой популярной ереси. Возможно, к прасинам-монофизитам в рамках единой факции примыкали также представители других, менее популярных еретических течений, ведь их сближению способствовала общая неприязнь к православным.

Руководители венетов, в свою очередь, происходили из греко-римской землевладельческой аристократии, сенаторской знати, которые выступали за централизацию власти и усиление столичной бюрократии. Основным регионом их влияния был Балканский полуостров с его немногочисленными крупными городами, и, соответственно, во внешней политике для них было важным западное направление, защита от северных и западных варваров, расширение и укрепление границ империи в этом регионе. В религиозном отношении синие были приверженцами официального ортодоксального христианства и стремились уничтожить все угрожавшие ему ереси, в особенности поддерживаемую прасинами ересь монофизитства.

Селились венеты и прасины отдельно, создавая в пределах столицы отдельные кварталы, заселенные исключительно сторонниками одной из партий. Кварталы синих и зеленых перемежались как и на окраинах Константинополя, так и в центре, вдоль главной магистрали города – улицы Меса. Подобным образом дело обстояло, видимо, и в других крупных городах Византии, где болельщики одного клуба также стремились не только сидеть рядом на трибунах ипподрома во время скачек, вместе праздновать победу или горевать по поводу поражения, но предпочитали и проживать среди единомышленников, находя среди них поддержку и понимание.

В целом, однако, следует помнить, что прасины и венеты не были устойчивыми объединениями по политическому, религиозному, территориальному, социальному или профессиональному признакам – единственным, что несомненно объединяло крайне разношерстных по своему составу представителей внутри этих клубов, была групповая психология болельщиков. Зрители сплачивались в клубы на сугубо эмоциональной основе, порождая между собой связи, гораздо более сильные, чем экономические, политические, дружеские и даже кровные.

В «Войне с персами» Прокопий Кесарийский писал: «В каждом городе димы издревле делились на венетов и прасинов, но лишь с недавнего времени они тратят деньги и не считают недостойным для себя быть подвергнутыми суровым телесным наказаниям и самой позорной смерти из-за этих названий и из-за мест, которые они занимают во время зрелищ. Они сражаются со своими соперниками, не ведая, из-за чего подвергают себя подобной опасности, и вполне отдавая себе отчет в том, что даже если они и одержат победу в побоище со своими противниками, им не останется ничего другого, как быть заключенными в тюрьму и, претерпев там жестокие мучения, погибнуть. Эта вражда к ближним родилась безо всякой причины и останется вечно неутоленной, не отступая ни перед родством, ни перед узами дружбы даже и тогда, когда родные братья или как-то иначе связанные между собой люди оказываются приверженцами различных цветов. <���…> И если кто-либо совершает нечестивое перед Богом дело, если законы и государство претерпевают насилие от своих или от врагов и даже если они сами терпят недостаток в самом необходимом, это их нисколько не беспокоит, лишь бы их партии было хорошо. Партией они называют своих сообщников».