Андрей Домановский - Загадки истории. Крымское ханство [litres]

Вот как описывают происходившее источники: «По тем вестям царь и великий князь приговорил с братьями и с боярами, что идти ему в Серпухов, да тут собраться с людьми, да идти на Тулу и, с Тулы вышедши, на поле, дожидаться царя и делать с ним прямое дело, как Бог поможет!» Применяя новую гибкую тактику мобильной обороны, «государь приговорил: с Тулы, вышедши на поле, ждать, на какую царь крымский украину пойдет, на Рязань, или в Одоев, или в Козельск, чтобы царю и великому князю ко всем местам поспеть было можно, куда бы крымский царь ни пришел на украину».

Узнав о том, что Иван IV изготовился к обороне, Девлет Герай не решился напасть на пограничные земли Московского государства, повернул сначала на черкесов, а затем и вовсе вернулся в Крым: «Прислал к царю и великому князю с поля Данилка Чулков девять татаринов крымских, а сказывают, что сошел на Дону близ Азова двести человек крымцев и побил их наголову. И языки сказывали, что крымский царь, собравшись, хотел идти на царя и великого князя украину, и посылал Сенку Жакулова языков добывать, и взяли-де мужика в северских вотчинах, и сказали царю, что царь и великий князь про него уведал и готов против него, выйдя, ждет его. И царь крымский не пошел на царя и великого князя украину, а пошел было на черкесов. И как пошел на Миус, и тут за ним прислали из Крыма, что видели многих людей русских на Днепре к Ислам-Кермену, и царь по тем вестям возвратился в Крым. Да те же языки сказывали, что у царя многие люди померли поветрием, и быть его походу никуда невозможно».

После третьего к ряду неудачного для крымского хана похода казалось, великий московский князь уже прочно утвердился не только в центральных землях, но и на окраинах своего государства. Более того, все чаще владения самого властителя Крымского Юрта подвергались нападениям новой пограничной силы, действовавшей преимущественно если не на стороне, то уж точно объективно в пользу Москвы – казаков, гнездившихся по Дону и по Днепру. Однако Девлет Герай не терял надежды поквитаться с непокорным московским правителем, которого считал по статусу равным обычному улусному бею, а отнюдь не хану. Для этого должна была предоставиться выгодная возможность в связи с противостоянием Московии и Великого княжества Литовского, поддержанного Польшей, за западные русские земли.

Последовательно реализовывая программу «собирания русских земель» вокруг Москвы, Иван IV Грозный, ликвидировав опасность, исходившую от Казанского и отчасти Астраханского ханств, и научившись нейтрализовывать Крымское ханство, решился наконец на большую открытую войну на западе, вошедшую в историю под названием Ливонской (1558–1583 гг.) и ставшую поистине роковой в истории Московского государства. Считая, что руки у него теперь развязаны, великий князь Московский в январе 1558 г. напал на Ливонию, с каждым годом все более увязая в войне за «русский мир», в которой против Москвы часто воевали такие же наследники древнерусской цивилизации, не желавшие оказаться под пятой хорошо уже всем известного по правлению Ивана Грозного московского деспотизма.

Сложным положением, в котором оказалась Московия в связи с боевыми действиями на западе, не преминул активно и с выгодой для себя воспользоваться и крымский хан Девлет Герай, побуждаемый к тому же настойчивыми просьбами из Польши. Наконец-то у властителя Крымского Юрта появилась реальная возможность сполна расквитаться и за уничтожение Казанского и Астраханского ханств, и за смерть своих сыновей, и за собственные поражения. Московскому князю следовало указать на его место уровня улусного бея, и крымский хан, закатав рукава, приступил при содействии тогдашнего мирового сообщества к этой непростой, но не лишенной приятности в виде бонусов от грабежей и полона задаче.

За 24 года Ливонской войны 21 год отмечен татарскими нападениями на Московское царство. Девлет Герай лично руководил шестью набегами (1562, 1564, 1565, 1569, 1571 и 1572 гг.); наследники крымского престола также совершили шесть нападений (1558, 1563, 1568, 1570, 1573 и 1581 гг.). То, что поход возглавлял крымский хан или его наследники, прямо свидетельствует о многочисленности татарского войска. Да и в том случае, если поход предпринимали крымские мурзы (беи ширинские, дивеевы и другие), число их войск могло быть не меньшим, чем под предводительством самого хана. В итоге численность чуть ли не ежегодно нападавших на московитов татар колебалась от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч и даже более чем ста тысяч татар. Эти вторжения, несомненно, отвлекали значительные силы Московского государства, разоряли его города и разрушали экономику, прямо содействуя успехам литовцев и поляков.

Кульминационным из всей серии крупных походов времен Ливонской войны стало вторжение 1571 г. Турецкий историк Печеви пишет об этом событии: «В 1571 г. последовало высочайшее повеление татарскому хану сделать набег на страну злополучных руссов. Он ревностно поднялся с быстролетною татарвою и, перешедши через реку Итиль, направился к центру владений московских, разорил и разрушил столицу их государства и вернулся с огромной добычею. Эта война татар из числа самых важных войн их».

Поначалу, наученный опытом прежних успешных и не очень походов, Девлет Герай не ставил перед собой заведомо невыполнимых сверхамбициозных задач. Его планы ограничивались очередным разграблением «украин» и опустошением окрестностей Козельска. Да и войско крымцев не было в этот раз особо многочисленным и насчитывало около сорока тысяч человек. Как мы помним, в условиях мира на западе московиты уже вполне успешно справлялись и с вдвое большими силами. Однако имевший вполне скромные цели поход неожиданно для самого Девлета Герая обернулся его величайшим триумфом.

В ставку крымского хана неожиданно явились шестеро московских бояр, отчаявшиеся пережить террор, учиняемый Иваном Грозным, и готовых содействовать какому угодно иноземному властителю, лишь бы он помог расправиться с обезумевшим в своей жестокости царем. Они советовали татарам идти прямо на Москву, поскольку защищать столицу некому – страна ослаблена эпидемией и чумой, а большая часть войска брошена на Ливонию. Башуй Сумароков, в частности, утверждал, что: «Против-де, тебя (хана) в собранье людей нет», Кудеяр Тишенков взялся проводить татарское войско к Москве по таким дорогам, на которых вообще нет русских войск: «А будет-де, государь, тебе до Москвы встреча… и ты-де, государь, вели меня казнить».

Действительно, перебежчики выполнили обещание, и вскоре войско крымцев беспрепятственно переправилось через Оку и скорым маршем двинулось в сторону Москвы. Немногочисленные опричные полки были слишком слабы, чтобы противостоять многотысячному войску хана, и Иван IV не грозно, а банально и трусливо бежал из ставки вначале в Александровскую слободу, а оттуда в Ростов. Главнокомандующий князь Иван Бельский попытался было контратаковать татарское войско на марше и «выехал против крымского царя и крымских людей за Москву-реку забил (отбросил) за болото на луг», однако вскоре был ранен и увезен в Кремль. Русское войско осталось без командующего. Крымские всадники разошлись по сторонам, опустошая окрестности и собирая добычу.