Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

Вся территория охраняется по всем правилам несения караульной службы. Фотографирую палатки, спускаюсь с дерева и тихо убираюсь прочь с этого места. Дальше идти пришлось по заболоченному лесу, в котором местами вода доходила до колен и противно хлюпала при ходьбе...

Разгулявшийся ветерок принёс какой-то специфический запах, несвойственный для этого места. Несколько раз втягиваю в себя тёплый воздух и принюхиваюсь, пытаясь понять, чем пахнет. Топливо! Да! Именно такой специфический запах принадлежит бензину и моторным маслам. Танки! Много! Вижу коробки бронированных машин, теснящиеся примерно в километре от палаточного городка. Танки закрыты маскировочными сетями. Залёг, замаскировался ветками с листвой, лежу и наблюдаю. Удалось разглядеть, как два топливозаправщика тихо работая на раздачу, заправляют принесённые танкистами двадцатилитровые канистры. Запомнил, как высокий танкист уже третий раз принёс две канистры для заправки и встал в конец очереди. Знаю, что запас хода танка на одной заправке составляет примерно 200 километров. Когда длинный танкист с двумя пустыми канистрами в руках пришёл занимать очередь в четвёртый раз и стал о чём-то непринуждённо беседовать с такими же парнями в форме чёрного цвета, отстоял очередь, наполнил свои ёмкости, потом исчез в глубине леса, в голове возник вопрос - зачем им нужно столько топлива. Вывод очевиден - если топливные баки танков заправлены под завязку, а экипажи наполняют канистры и делают запас топлива, значит, готовятся к многокилометровому маршу! Интересно, куда они готовятся ехать, совсем не похоже, что вглубь своего генерал-губернаторства?

На моих глазах, из леса выползает обычный танк Pz-III, осторожно разворачивается на месте так, чтобы кормовое отделение было ближе к топливозаправщику, останавливается и глушит мотор. Из танковой башни появляется член экипажа и начинает открывать заглушки топливных баков, затем танкист принимает поданный шланг и начинает заправлять свою бронированную машину. На башне танка можно различить номер 232 и тактический знак в виде мёртвой головы над волнами, заключённой в контур древнего рыцарского щитка. На корме танка лежала связка стволов деревьев длиной примерно пару метров и рамный контейнер с канистрами для топлива. Танк заправился и уехал. Мне удалось сфотографировать сам танк вместе с его опознавательными знаками, деревьями и запасными канистрами на броне. Теперь ещё больше убеждаюсь в правоте своих рассуждений.

Принимаю решение возвращаться назад. Выжидаю момент, когда немецкого служивого народу станет поменьше, и начинаю медленно уползать. Выбираться из района пришлось в два раз дольше, потому что днём быть незамеченным намного труднее, чем в утренние часы или вечернее время. Все свои действия и движения приходится выверять многократно. И всё-таки мне не повезло, и я нарвался на полевой патруль!

Чтобы не возвращаться по вязкому, заболоченному берегу озера, тому, где затхлая вода подступает до колен и при ходьбе слышен чавкающий шум, решил осторожно пройти по едва угадываемой неприметной тропинке, позволяющей обойти оба озера, практически не замочив обувь. Пожалел себя родимого и получил!

Хальт (стой)! Хенде хох (руки вверх)! внезапно раздаётся не громкая команда на немецком языке, потом другой невидимый голос произносит ещё: Кто ты такой? Что здесь делаешь?

Подняв руки вверх, мгновенно замираю на месте, пытаюсь разглядеть произнёсших слова, верчу головой по сторонам и начинаю испуганно говорить, мешая немецкие и польские слова:

Нихт шиссен (не стреляйте)! Я полек и не сделал ничего худого! Панове! У меня есть аусвайс! Я работал на заготовке дров для вашего Вермахта. Иду домой... на хауз, в местечко Кричев... Помогите - я заблудился!

Они купились на базар и все трое вышли из кустов на тропинку, окружив меня полукольцом. Патруль полевой жандармерии. Расстояние между нами несколько метров и два карабина нацелены мне в грудь. Изображаю перепуганного и трясущегося от страха деревенского дурачка-простофилю.

Паааанове жолнежи, помогите выбраться из этого болота... произношу жалостливым голосом.

Хальт ди фотце (Заткни ебальник) польская свинья! произносит старший из жандармов, потом командует: Не опуская рук, медленно иди к нам!

В голове мелькает мысль, что надо их как-то отвлечь, но как? Кажется, придумал! Выполняю команду и медленно подхожу к патрульным.

Маркус, обыщи этого идиота! звучит команда.

Один из жандармов, тот, что стоял слева от меня, опускает карабин, заученным движением вешает его на плечо и совершенно без страха подходит к тупой деревенщине. Правильно, чего ему бояться, когда товарищи стоят рядом и прикрывают. Чтобы меня быстро и качественно обшманать, немец по имени Маркус подходит ко мне почти вплотную и начинает произносить слова: Эй, kumpel (приятель)! Живо повернись спин... неожиданно жандарм умолкает, морщит нос, втягивает воздух и протяжно произносит: Фуууу! Шайзе!

Из моей задницы раздаётся громкий протяжный звук, спутать который с каким-либо другим не возможно - такова человеческая физиология. Вышедшие из живота газы дополнили эффект, испортив воздух в радиусе метра. Мочевой пузырь тоже не подвёл и сделал своё дело.

Ой! произношу понятное на всех языках слово и стыдливо опускаю левую руку вниз, которой пытаюсь прикрыть мокрое пятно на моих штанах, расплывающееся в области паха. Правая рука, которую обычно принято считать самой опасной, остаётся поднятой вверх.

Чёрт! Парни, от страха он обмочил штаны и, кажется, обосрался! Я не буду обыскивать это дерьмо! с этими словами жандарм с брезгливым выражением лица делает от меня шаг назад, поворачивается ко мне спиной и хочет что-то сказать своим товарищам, которые уже опустили стволы своего оружия в землю и уже презрительно-насмешливо смотрят на меня.

В то мгновенье, когда Маркус отворачивается, я, скрытый его телом, поворачиваю левое плечо вперёд, корпус тела вправо, быстрым движением левой руки достаю из ножен финку и выполняю без замаха хлёсткий боковой бросок, пытаясь попасть старшему жандарму, стоящему правее, точно в шею. В воздухе мелькает лезвие клинка, немец, выронив свой "шмайссер", хрипя и захлёбываясь собственной кровью, тянет обе руки к горлу, затем в одно мгновенье, мешком валится на землю.

После броска бью ногой под колено тому жандарму, который не захотел меня обыскивать и брезгливо повернулся ко мне спиной - Маркус падает на колени, его карабин слетает с плеча и теряется в зелени травы. Я же отработанным движением, двумя руками в один миг сворачиваю солдату голову и прикрываюсь мёртвеющим телом от третьего противника. Последний патрульный явно растерялся и, похоже, что от увиденного впал в состояние полного ступора. Правой рукой выхватываю из-за спины наган с насадкой, направляю ствол на уровне головы солдата, затем нажимаю на спусковой крючок. Вместо полноценного шумного звука от выстрела слышится глухой хлопок, как будто бы сломали сухую ветку дерева. Выпущенная пуля попадает жандарму точно в лоб. Сильный удар отбрасывает тело на несколько шагов назад...