Сергей Нечаев - Наполеон. Заговоры и покушения

– Ничтожества! – выкрикнул генерал Фанно де Лаори, обращаясь к недавним судьям. – Три четверти приговоренных невиновны, и вы это прекрасно знаете!

Во время чтения приговора Боккечиампе упал на колени, а капитан Пикерель спокойно спросил:

– Кто-нибудь может мне объяснить, за что меня сейчас расстреляют?

– Всем тихо! – вдруг скомандовал генерал Мале. – Я начальник тех, кого собираются казнить, поэтому командовать здесь буду я.

После этого он сделал шаг вперед и обратился к стоящим напротив ветеранам:

– Рота, внимание! Товсь! Цельсь!.. Нет, так дело не пойдет. Начнем сначала…

Убеленные сединой ветераны в нерешительности переминались с ноги на ногу, не зная, что делать. Мале вновь скомандовал:

– Внимание! Товсь! Цельсь!.. С богом, огонь!

Раздался залп, и шеренга приговоренных рухнула, как подкошенная. Стоять остался лишь один генерал Мале. Он был легко ранен в плечо.

– А я, друзья мои! – воскликнул он. – Про меня вы что, забыли?

Второй залп доделал то, что не удалось первому. Но перед этим генерал Мале успел выкрикнуть:

– Наши смерти будут отомщены! Через шесть месяцев все изменится во Франции.

Французские историки Эрнест Лависс и Альфред Рамбо констатируют:

«Постановлением военного суда Мале был приговорен к смерти и расстрелян вместе со своими сторонниками, из которых большинство было виновно лишь в излишней доверчивости».

Писатель Вальтер Скотт в своей книге «Жизнь Наполеона Бонапарта» отмечает:

«По прибытии Наполеона в столицу он нашел парижан такими же равнодушными к казни преступников, какими они были и по отношению к их кратковременным успехам».

Но через шесть месяцев во Франции действительно изменилось многое. Разбитый в России и преследуемый союзниками Наполеон из последних сил сражался в Германии. Впереди его ждали лишь череда неудач, отречение, остров Эльба, а вслед за этим – остров Святой Елены и смерть.

Всесильная еще недавно при Жозефе Фуше полиция Наполеона продемонстрировала полную несостоятельность и была скомпрометирована.

Историк Жан Тюлар по этому поводу пишет:

«Нельзя не признать, что хваленая имперская полиция продемонстрировала несостоятельность, допустив арест своих руководителей».

В Париже потом еще долго ходила такая шутка: «Вы не знаете, что происходит?» – «Нет, не знаю!» – «А, понятно, вы – из полиции…» Министра полиции Савари по названию тюрьмы, в которую он угодил, стали называть не иначе, как Герцог де Ля Форс.

С другой стороны, события 23 октября 1812 года многим показались странными, и на это указывает Вальтер Скотт, который отмечает, что заговор Мале был

«… столько же замечательным кратковременным своим успехом, как и скорым его уничтожением».

Когорты национальной гвардии первого призыва были расформированы и преобразованы в обычные линейные полки, два полка Парижской гвардии были переформированы в полк муниципальной гвардии Парижа, а затем тоже в обычный линейный полк.

Если не считать расстрелянных, больше всех пострадал за свою «доверчивость» префект департамента Сена Николя Фрошо. Наполеон выбрал его и обрушил на него всю мощь своего негодования. В результате 23 декабря Фрошо был отстранен от исполнения функций государственного советника и префекта департамента Сена и заменен графом де Шабролем, префектом Савонны, очень кстати находившимся в Париже в отпуске.

Вальтер Скотт пишет о нем так:

«Несчастный Фрошо спасся, как лишенный снастей корабль уходит из боевой линии под огнем других сражающихся».

Умер Фрошо в 1828 году.

Полковник Пьер Дусэ за активное участие в аресте Мале был произведен в бригадные генералы. Позже он сражался в Германии, был взят в плен в районе Дрездена, но служить Бурбонам отказался. Выйдя в отставку, он умер в Париже в 1834 году.

Дивизионный генерал Пьер-Огюстен Юлен, получивший от Мале пулю в щеку, получил прозвище Проглотивший пулю, после Реставрации перешел на сторону Бурбонов, но во время Ста дней снова занял пост губернатора Парижа. В июле 1815 года он вынужден был покинуть Францию, жил в Германии, Бельгии и Голландии. Юлен был амнистирован и вернулся во Францию лишь в конце 1819 года. Умер он в Париже в 1841 году.

Министр полиции Савари, герцог де Ровиго, после Реставрации попал в опалу и находился в эмиграции. После Ста дней, в декабре 1815 года, он был заочно приговорен к смертной казни. Амнистировали Савари, как и Юлена, в 1819 году. В 1831–1832 годах он командовал оккупационным корпусом в Алжире, но вернулся оттуда по состоянию здоровья. Умер Савари в Париже в 1833 году.

Генерал Анри-Жак-Гийом Кларк, герцог Фельтрский, прозванный в армии Генералом-чернильницей, пробыл военным министром Наполеона до конца марта 1814 года. Он оказался одним из первых, кто изменил императору и перешел на сторону Бурбонов. В 1816 году был произведен в маршалы и снова стал военным министром. Умер в 1818 году.

Дольше всех прожил префект столичной полиции Этьенн-Дени Пакье. В 1819–1821 годах стал министром иностранных дел, а при короле Луи-Филиппе – председателем палаты пэров. Умер в 1862 году в возрасте 95 лет.

Историк Е.В. Тарле утверждает:

«Мале все это затеял один».

И он, скорее всего, неправ. Генерал де Коленкур в своих «Мемуарах…» приводит следующий факт. Сразу после получения первых сведений о событиях в Париже Наполеон сказал ему: «Этот бунт не может быть делом одного человека».

Очень важное признание, свидетельствующее о том, что Наполеон сразу понял суть произошедшего! У А.З. Манфреда по этому поводу читаем:

«Он еще в России, под Дорогобужем, когда ему было доложено дело Мале, понял его истинный смысл. То был республиканский заговор, в том не могло быть сомнения. Материалы дела, с которыми он, прежде всего, ознакомился в Париже, полностью укрепили его в этом мнении».

Историк Жан Тюлар по этому поводу высказывается несколько иначе:

«Кто стоял за спиной Мале? Талейран и Фуше? Маловероятно. Нотабли? Конечно же, нет. Скорее всего, речь шла об уже наметившемся на юге сближении роялистов, объединившихся в Общество рыцарей веры (хотя они и действовали еще чрезвычайно осторожно), и горстки неисправимых республиканцев».

Такое объяснение кажется более справедливым. Несмотря на различия во взглядах, роялисты и республиканцы вполне могли найти общий язык, чтобы объединить свои усилия во имя свержения Наполеона, узурпировавшего власть в дорогой им всем Франции.

Но дальновидный Наполеон сразу понял, что ему было выгодно утвердить версию о том, будто бы генерал Мале был лишь психически больным одиночкой, ведь только безумец мог бы покуситься на власть императора.