Кристофер Бакли - Собиратель реликвий [litres]

– Нет.

– Нарс, умоляю. Герцогу Савойскому позарез нужна протекция императора Священной Римской империи, твоего крестного. Между прочим, герцога прозвали Карлом Добрым. Ну не съест же он тебя, в конце концов!

– Я подумаю. Не более того. Никаких обещаний.

Дисмас посмотрел на своего непреклонного друга и понял, что пора разыгрывать последний козырь.

– Нарс, есть еще одна причина, по которой эту роль сможешь сыграть только ты.

– Что еще за причина?

– Твоя образованность и утонченность. Ты поистине гражданин мира. Ты бывал при дворах…

– Ты тоже.

– Да, бывал, но при германских. Майнцу и Виттенбергу далеко до великолепия итальянских и других европейских дворов. Ты встречался с папой римским. Ты знаком с Рафаэлем и с прочими знаменитыми живописцами. С Тицианом! Ты – прирожденный аристократ и можешь общаться на равных с герцогами, королями и императорами. А я всего лишь, как ты выражаешься, неотесанная швейцарская деревенщина.

– Все, хватит. Я подумаю.

Дюрер остался думать думы, а Дисмас вышел на улицу развеяться. Спустя час он вернулся и не застал в подвале никого, кроме Дюрера и Магды: ландскнехты отправились на кобеляж.

– Сволочь ты! – злобно бросил Дюрер и вышел вон.

Дисмас сел к столу, на котором было разложено аптекарское хозяйство Магды, и спросил:

– Что это с Нарсом?

– Да так, ребята с ним поговорили, – сказала Магда, помешивая варево в горшке. – Я кое-что слышала.

– Вот как?

– Вдохновение порой приходит из самых неожиданных мест, – улыбнулась Магда.

– Я не просил их пригрозить Нарсу. Кинжалом у горла никого не вдохновишь.

– Никаких кинжалов не было.

– Одни только ласковые увещания?

– Ну, был помянут молоток. И пальцы. И воздействие, оказываемое первым на вторые, с последствиями для занятий живописью.

– Он же не поверит, что я их не наущал! – простонал Дисмас.

– Я с ним поговорю. Меня он послушает.

– Он упрямец, как все богемцы.

– А почему ты улыбаешься?

– Жалею, что не видел, как он беседовал с ландскнехтами.

Все шестеро собрались в городском саду, старательно изображая паломников.

Демонстративно не глядя ни на кого, Дюрер прислонился к стволу платана и застыл в позе, которая напомнила Магде изображения Иисуса в Гефсиманском саду.

– Наверное, шепчет: «Господи, да минует меня чаша сия!» – хмыкнул Дисмас.

Уныние, презрение и гнев, сквозившие в чертах Нарса, вкупе с белым одеянием паломника странным образом придавали ему весьма аристократический вид. Остальные с радостью избавились от кусачих монашеских ряс. Белые холщовые балахоны были куда удобнее хламид из грубой шерсти. Только Магда осталась в облачении монахини.

Дисмас подошел к Дюреру:

– Послушай, как бы ты на меня ни злился, если к нам придут, умоляю, ради всего святого, сыграй положенную роль! Иначе нам всем крышка.

Незадолго до того Дюрер явился к воротам замка и вручил невозмутимым стражникам послание для герцога Савойского. Следуя наставлениям Дисмаса, Нарс непринужденно побеседовал с начальником караула, чтобы тот запомнил его в лицо. Это требовалось из чисто практических соображений: зная внешность императорского крестника, его будет легче отыскать. Как будто ненароком Нарс упомянул и прелести городского сада, где благородный паломник и его спутники нашли пристанище.

– Долго еще ждать? – ворчливо спросил Дюрер. – Мы тут уже который час торчим! Никто к нам не придет. Пошли отсюда.

– Терпение, ваша милость, – сказал Дисмас.

– Если бы хотели, то давно бы уж пришли. Все, надоело! Сворачиваем балаган.

– К чему такая спешка? Здесь всяко приятнее, чем в подвале с пауками.

– Так, жду еще час, а потом катись вся эта затея к чертям собачьим.

Дисмас не сводил глаз с ворот Затворников. Спустя несколько минут из замка вышел важный пожилой господин в сопровождении стражника и направился к городскому саду.

– Приготовились! – скомандовал Дисмас. – И не забывайте, кто вы такие. Мой господин… Мой господин граф Лотар?!

– Чего тебе? – отозвался Дюрер, упрямо подпирая платан и не оборачиваясь.

– Извольте повернуться, чтобы вас заметили.

При виде стражника Дюрер жалобно простонал:

– Дис…

– Не трусь, – подбодрил его Дисмас. – Из тебя выйдет прекрасный граф. Ты ведь жуткий сноб. Вот и встретишься с собой на равных.

– Иди в жопу.

– Ш-ш-ш!

Стражник указал на Дюрера.

– Внимание, – сказал Дисмас. – По местам! Представление начинается.

Пожилой господин подошел и обратился к Дюреру:

– С вашего позволения, вы, случайно, не граф Лотар фон Шрамберг?

Побледневший Дюрер кашлянул и запинаясь выдавил:

– Я?.. Э-э-э… к-хм… ну, это… к-хм… э-э-э…

– Ваша милость, – поклонился господин.

– А?

– Позвольте представиться. Я – Ростанг, камергер его высочества Карла, герцога Савойского, м-гм.

– Да?.. Хм… Э-э-э… Здрасьте.

Дисмас мысленно дал Дюреру пинка. Когда Нарс успел обзавестись боязнью сцены? Он мнил себя выше многих коронованных особ, а тут вдруг проглотил язык, завидев камергера. «Соберись, тряпка!»

– Мы получили ваше послание, м-гм.

Похоже, пожилой господин страдал речевым тиком.

– Послание? Ах да… послание… ну, это просто…

Дисмас вклинился между ними, едва не оттолкнув Дюрера плечом:

– Позвольте представиться. Я – Руфус, камергер графа. К сожалению, мой господин пребывает в смятении чувств. Он истощал себя постом и молитвой с тех самых пор, как прибыл в Шамбери. Да и от Шрамберга путь неблизкий.

– Разумеется, разумеется, м-гм!

Ростанг, старик лет шестидесяти, был высок, сухощав и щеголеват, с аккуратно подстриженной белоснежной бородкой и пытливым дружелюбным взглядом. Длинный нос заставлял камергера чуть запрокидывать голову, будто целясь в птицу.

– Мы не ожидали вашего приезда! – покаянно воскликнул Ростанг.

– Мы не стали никого предупреждать, – сказал Руфус-Дисмас. – Мой господин, граф фон Шрамберг, прибыл сюда как простой паломник. А в послании герцогу, отдавая дань учтивости, граф хотел засвидетельствовать герцогу братскую любовь. Свою и, разумеется, своего крестного, который вскоре станет их императорским высочеством.

Ростанг обвел взглядом графских спутников:

– Эти люди с вами?

– Да. Трое слуг и сестра Хильдегарда, из ордена Святых Космы и Дамиана.

– Космы и Дамиана?

– Покровители аптекарей. Это германский орден.

– Ах вот оно что! М-гм.

– Сестра Хильдегарда живет при дворе графа в Шрамберге. Мой господин почел благоразумным взять ее с собой в это долгое путешествие, поскольку печется о своем здоровье.

– Разумеется, м-гм. Мой господин герцог с большим нетерпением ожидает возможности лично приветствовать вашего господина. Ах, знать бы заранее! Мы бы приготовили вам достойную встречу.