Д Кузиманза - Раз — попаданец, два — мерзавец [СИ]

А мне так хотелось самому завладеть бумагами, что я уже убедил себя, что никто и не получит их, кроме меня.

Когда я проснулся, то обнаружил себя в постели. Голова трещала от вчерашней попойки, а, может, и от того зелья, что мне подмешали. Было досадно и стыдно. Вот тебе и отобрал бумаги, вот и прошляпил гвардейское звание! Да и не было бы никакого звания, врал мне все Юрий, был я для них с майором «шестеркой». Но даже если все правда, тогда обманул меня Богут: усыпил и спокойно поехал дальше.

А что если попробовать его догнать?

Я вспомнил о своих кавалерийских качествах и тяжело вздохнул. Уже день, вон как высоко стоит солнце. Нет, ничего не получится…

Кое-как я сполз с постели, опохмелился квасом, заботливо поставленным кем-то на столе, и опять задумался.

При инструктаже Юрий говорил, что он и Вырникуш будут неподалеку и станут следить за нами с Богутом. Так что он наверняка уже знает: ничего у меня не вышло. И теперь пытается забрать документы сам. Только я об этом подумал, как обнаружил заткнутую за перевязь бумажку. Развернул ее: «Не расстраивайтесь, князь, они тоже не дураки. Теперь моя очередь, а вы возвращайтесь в Петербург. Но только не в одиночестве. Ю. С.».

Я окончил одеваться и вышел из комнаты. Хозяин стоял посреди коридора с мрачным видом. Но относилось его настроение не ко мне.

— Купчине-то хуже, — сказал он. — Лихорадка все сильнее. Что делать, ума не приложу?

— А врача? То есть, лекаря?

— Та лекарь куда-то уехал. А другой живет очень далеко.

Жалко было мне больного человека, но чем я мог помочь? Да и не мое это дело.

Я отказался от завтрака, хотя хозяин уже успел добыть продукты. Но мне даже думать о еде было противно. Купил только литровую флягу (баклагу, как назвал ее хозяин) кваса и стал ожидать попутчиков в столицу. Но хозяин, который пожелал узнать, почему я сижу и смотрю на дорогу не евши, обрадовал меня:

— Недавно здесь проезжали две кареты, ехали медленно, как раз нагоните.

Я торопливо взгромоздился на лошадь и поспешил по дороге в Петербург.

К счастью, кареты двигались неторопливо, я скоро догнал путешественников. Всадники, которые сопровождали кареты, посмотрели на меня подозрительно, но я назвал себя, да и одет был прилично, это их успокоило.

— Можно ли ехать с вами? — спросил я. — Мне говорили, что здесь напали на какого-то офицера и даже ранили его.

— Неужели?

В окошко кареты, запряженной парой красивых лошадей, выглянул человек средних лет с лицом круглым, как полная луна. Он был в бархатной фиолетовой шапке, повязанной белым кисейным платком.

— Да, так сказал мне хозяин постоялого двора.

— Ну, нас-то много, и мы вооружены, — сказал один из всадников.

— Да-да-да, — покивала фиолетовая шапка и скрылась в карете.

— Это очень ученый человек из дальних стран, — понизив голос, сказал мне разговорчивый всадник. — Когда узнал, что у меня болит зуб, снял боль. Всего лишь заставил меня поспать немного. Ну и чудеса!

— Так он лекарь?

— Может, лекарь, а может, и волшебник. У него целый чемодан книг.

Я вспомнил о больном купце. Постоялый двор был еще недалеко, и я решился. Подъехал к карете, назвал себя и, торопясь и сбиваясь, принялся рассказывать о больном. Ученый никак не реагировал на мои просьбы и объяснения. Может, он думал, что я мошенник? Тогда я упомянул Юрия и майора Дарского, как моих хороших знакомых. После этого отношение ко мне резко изменилось. Ученый человек принялся так внимательно меня рассматривать, что будь это при других обстоятельствах, я рассердился бы.

— Хорошо, сударь, — сильно картавя, сказал вдруг он. — Мы вернемся к вашему больному.

Купцу повезло. Ведь он был без сознания, когда мы приехали. Ученый выслал всех из комнаты, а примерно через полчаса позвал меня и предъявил спокойно спящего человека. Еще через пару часов купец проснулся и сказал, что хочет есть и вполне здоров. И тут же заказал сытный обед. Но ученый посоветовал ему все же пару дней полежать в постели и быть поосторожнее в еде.

— Да мне бы скорее в Петербург, — заволновался купец. — Надо телегу нанять.

Ученый улыбнулся:

— Что ж, если я взялся сделать хорошее дело, то нужно довести его до конца. Вас растрясет в телеге. Но до Петербурга, как мне сказали, всего несколько часов езды, поэтому вы не стесните меня в карете.

Больной долго благодарил его, а потом щедро заплатил своему врачевателю.

Но когда мы вышли из комнаты, ученый вложил деньги в мою ладонь. Я покраснел и возмущенно стал отказываться, но ученый строго сказал:

— Ведь это вы его спасли, вы догнали меня и уговорили.

— Но я делал это не ради денег!

— Вот если бы вы сделали это ради денег, то я их вам и не отдал бы. Кстати, вы мне представились, а я до сих пор не назвался. Меня зовут Джуз Флорентийский. Постараюсь видеться с вами в столице.

— Откуда вы знаете, что я туда еду?

— Знаю, — слегка улыбнулся Джуз Флорентийский. — Я многое знаю, такова моя планида. Привяжите свою лошадь к карете и тоже садитесь с нами. Вы не привыкли ездить верхом, и это заметно.

От такого предложения мне трудно было отказаться, за вчерашний день я здорово отбил себе зад. Сказывался и ужин с Богутом.

Джуз принялся расспрашивать меня о Петербурге. Я со смущением признался, что сам только-только очутился в столице и толком ничего не знаю. Больше сведений дал ему купец, он оказался человеком бывалым.

— А вы из Индии, господин Джуз? — вклинился я в их разговор. Почему-то мне вспомнились слова Юрия о Вырникуше.

— И оттуда тоже, — загадочно ответил ученый человек.

— Интересная страна?

— Все страны по-своему интересны.

Но все же он рассказал пару историй, но не об индийских йогах, а об африканских пиратах, которые гнались за кораблем, на котором он плыл. Я чуть было не сказал: «В Африке и в наше время пиратствуют», но вовремя прикусил язык. Хорош бы я был с этим «нашим временем»!

Под впечатлением от его рассказа я даже не очень удивился, когда вдруг раздался свист, перекатился по лесу, ему ответил другой, кусты зашевелились, кто-то кинулся к карете. Два верховых охранника схватились за пистолеты, но купец вдруг крикнул еще слабым голосом:

— Мишека? Ты как сюда попал? Озоруешь?

Два человека метнулись назад в заросли, а широкоплечий и высокий бородатый мужчина с зеленом кафтане и с пистолетами за поясом принялся кланяться:

— Простите, ваши благородия. Я не узнал вас, батюшка Иван Данилович. Да и не убивцы мы, ничего такого не было бы.

— Да, — сердито сказал купец, — не убивцы, только наши карманы потрясли бы. Не так ли? Как же тебе не боязно грех на душу брать?

— Все мы грешны, — вздохнул Мишека. — А, может, без меня-то тут куда хуже было бы.