Д Кузиманза - Балкон во вчера и завтра [СИ]

— Сейчас их величества гуляют в парке, и вы сможете подойти к ним запросто и без всяких церемоний: так у них принято. Я пойду впереди и предупрежу их о вашей ноге.

«Какой ноге?» — чуть не спросила я, уже открыла рот и вовремя изменила вопрос:

— А мне нужно кланяться? И как это делать? Вы ж поймите, я совсем не бывала в обществе.

— Ага, — рассмеялся он, — а в детстве бегали по берегу моря и ловили рыбу. Пиктландские сельские дворяне — странные люди.

— И что тут такого? — удивилась я. — Здоровое детство.

Он пожал плечами, передал наших лошадей подошедшему слуге и свернул куда-то в аллею, так и не объяснив, что же мне полагается делать при встрече с королями.

Затем всё произошло очень быстро.

Перед нами вдруг оказалось несколько мужчин и женщин.

Кастельмор, почтительно кланяясь, сказал:

— Ваше величество, здесь ваша верная подданная. Но она ещё не выздоровела от пулевого ранения в ногу.

Сухощавый седой мужчина приветливо улыбнулся.

Высокая и прямая, как палка, молодая женщина небрежно мотнула головой.

Остальные равнодушно смотрели на меня.

— Как вас зовут, милочка? — спросила королева.

— Ваша верная подданная леди Эджертон, — я решила повторить слова Кастельмора, он-то понимал в этикете и приличиях.

Королева опять мотнула головой, словно лошадь, отгоняющая мух, и подтолкнула вперёд толстенького, краснолицего блондинчика, сказав ему уже в спину:

— Как видите, камергер Медоуз, ваши розыски успешны, поздоровайтесь же с вашей кузиной!

Блондинчик сделал несколько шагов. Он не сводил с меня глаз. Лицо его было неподвижным. Но он перепугался. Смотрел на меня с ужасом и растерянностью.

«Такого мошенника и честолюбца поискать нужно. Все уверены: его забота очень подозрительна», — вспомнились мне слова Кастельмора.

Чем же моё появление могло так испугать подобного человека, что это стало понятно по его лицу? Если он так усиленно разыскивал леди Арабеллу, то почему так явно не ожидал её увидеть?

— Здравствуйте, милая сестрица, — принуждённым тоном сказал кузен Медоуз. — Я рад вам. Вы очень страдаете от раны?

Не рад он был, ни капелюшечки не рад!

Другое дело, что этот описавший свою родственницу в розыскных афишках, перепуганный кузен явно никогда не видел леди Эджертон.

И был уверен, что никогда не увидит.

Как ни испуган был кузен Медоуз, как не растерян, но здешнее пиктландское общество ничего не заметило — он же стоял к ним спиной. Королева и король мило улыбнулись на его слова и пошли было дальше, как вдруг кто-то из придворных издал громкое «гхкхмрхр!» Я начала было искать глазами источник звука, только остальные — и Кастельмор в том числе — тут же стали оглядываться. Потом пиктландцы зашушукались, а Кастельмор тоже шепнул мне:

— Вот он, справа, кланяйтесь, как получится и пониже!

В твёрдой уверенности, что на прогулку вышел здешний король, я приготовилась изобразить очередной корявый крендель, оправдывая его ногой.

Но нет! Невероятно! Ноги мои сами подогнулись, я бы упала на колени, только мысль «Все знают, что я ранена в ногу, и она не гнётся» удержала меня от такой глупости.

Какой красавец! Немного за двадцать, роскошные рыжие волосы, ярко-синие глаза, каштановая короткая бородка, крепкая и стройная фигура, уверенная походка, наряд ослепляет блеском драгоценностей…

— Кто это? — пискнула я Кастельмору.

— Мэллой, — прошипел он. — Кланяйтесь…

Я стала изображать настоящий, как мне казалось, реверанс, наступила на подол и, как мешок с картошкой, хлопнулась прямо под ноги красавцу. Тут же приподнялась, взглянула в его сердитое лицо и, опять зацепившись за что-то каблуком, рухнула на аллею.

В следующий момент меня довольно бесцеремонно подняли в воздух.

Я приготовилась стерпеть, что неуклюжую иностранку бесцеремонно швырнут в кусты, абы не мешала прохождению важных персон. Ничуть не бывало! Перед моим лицом мелькнула каштановая бородка, насмешливый бас сказал: «Сударыня, осторожнее!», меня поставили на ноги, и «моя» королева хоть и церемонно, но заискивающе пробормотала:

— Леди Эджертон только что прибыла из Пиктландии.

— Почему бы вам не представить почтенную леди на сегодняшнем ужине в Рыцарском зале? — очень низко кланяясь ей и мне, заявил Мэллой не столько почтительно, столько утвердительно.

Потом, не дожидаясь ответа царственной особы, красавец отправился по своим делам.

— Через два часа у часовни святого Антония, — чопорно сказала мне дама из свиты пиктландских величеств, и вся кампания двинулась дальше. Король улыбался. Королева ещё больше напоминала бамбуковый шест. Пиктландцы размахивали шляпами и что-то говорили. Две-три дамы пронзили меня злыми взглядами.

Но меня больше смутили слова Кастельмора:

— На кой чёрт он вам сдался?

— Кто? О чём вы?

— О Мэллое. Вы не первая, кто падает ему под ноги. Да, он богат и на вершине власти. Но уверяю вас, вам из этого мало что достанется.

Сейчас, когда первый министр скрылся с глаз, и его красота перестала действовать так неумолимо, я вспомнила выражение его лица, его заносчивый голос и важную походку. И поверила Кастельмору. Но всё-таки — как красив этот Мэллой!

Кастельмор смотрел на меня с насмешливой улыбкой, словно читая мои мысли.

— А кто меня с простреленной ногой потащил сюда? — проворчала я. — Когда мы удирали от убийц, то я даже не помнила об этой негнущейся ноге. Жить захочешь — не то сделаешь! Но сюда…

— Ладно, — сказал Кастельмор, — я виноват. Потащил и не предупредил. Но вы тоже не вчера родились! Даже если прибыли из захолустья.

— Вы о том, что я ему понравилась?

— Вы ему очень понравились. Он даже разозлился на себя за это. А последняя дама, которая ему так нравилась, умерла месяц назад в страшных мучениях. Он знает, кто виновник, но из политических соображений не может отомстить.

— Да? — пробормотала я. — Тогда пусть этот красавец меня простит, но я очень больна и на ужин не пойду.

— Это вам так кажется, — сказал Кастельмор, глядя на меня теперь уже с сочувствием. — Если после официального приглашения вы не придёте, то это приравнивается к оскорблению её величества королевы Марии. Со всеми вытекающими последствиями.

Мне захотелось стукнуть Мэллоя или хотя бы капитана по башке. Но проще было бесследно исчезнуть.

— Где тут у вас туалет? — спросила я. — Мне нужно… э-э-э… поправить платье.

Он не удивился. Наверное решил, что со мной из-за испуга приключилась медвежья болезнь, как это называет Сёмина мама. Кивнул в сторону зарослей роз, и в просвете я увидела беленький домик с силуэтами дамы и господина на дверях. Я кинулась туда, вбежала в дверь с дамой и щёлкнула по льву.

— Сколько можно повторять? — спросил мужской голос. — Почему ты не сдала лошадь?