Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

К. Жуков:Во-первых, дурак. Во-вторых, язык без костей. Сначала делает или говорит, потом думает. Обычно принято наоборот. Ну а дальше лучшая сцена второго сезона: Антоний беседует с Цицероном. Сначала говорят о необязательном. Потом Цицерон начинает расспрашивать у Антония, что он думает по поводу того, что Октавиан собирает легионы.

Д. Пучков:«Такой энтузиазм в столь юном возрасте. Говорят, он собрал большую армию». – «Скупить всех дураков и калек в Кампании не значит собрать армию». – «Ты прав, конечно. Но еще там много ветеранов. Люди из седьмого легиона, из восьмого легиона». – «Берут с него деньги за то, чтобы поорать, когда он проходит мимо». – «Но я пригласил тебя не об этом говорить. Жду с нетерпением, что ты скажешь…»

К. Жуков:Тут Марк Антоний встал, подошел поближе к Цицерону и принялся ссать в фикус. И, писая, говорит, что не хочет ехать в Македонию, когда закончится его консульство. Хочет в Галлию. Но не сказал, в какую именно – Цизальпинскую, Трансальпийскую, Нарбоннскую… Галлия же большая. Он хотел в Цизальпинскую Галлию, потому что это почти Италия, она непосредственно за долиной реки По. Оттуда можно влиять на то, что происходит в Италии. Цицерон говорит…

Д. Пучков:«Галлией же управляет Децим». – «Ну, если хочет, пусть забирает Македонию. А я хочу Галлию».

К. Жуков:Имеется в виду Децим Брут – двоюродный брат Марка Юния Брута, если не ошибаюсь. Марк Антоний хотел убрать Децима Брута куда-нибудь с глаз долой, потому что он всех этих Юниев терпеть не мог. Цицерон совершенно справедливо замечает: «Тогда люди подумают, что ты подражаешь Цезарю, располагая легионы у наших границ». Учитывая, что они мирно разговаривают друг с другом, все происходит до июня 44 года. То есть Антоний еще не успел в открытой форме с Цицероном полаяться. А Цицерон уже поддерживает Октавиана, что в фильме не обозначено. Цицерон даже писал всем, что не просто поддерживает, а контролирует Октавиана и управляет им. Ну, он так думал на самом деле. Ведь Октавиан приехал в Италию непосредственно к Цицерону. И получилось, что Октавиан вроде бы стал протеже Цицерона. По факту, конечно, все было решительно не так. У Цицерона не было армии, он контролировал только некие группы в сенате, которые могли оказать давление на Марка Антония. Но, как политик с большим стажем, он думал, что этого мальчика контролирует. А тут оба – Марк Антоний и Цицерон – выступили великолепно. «Ты угрожаешь мне, но так не угрожают. Я не боюсь».

Д. Пучков:Как-то не очень. «Сенат поймет, что я поддерживаю тебя только из страха смерти». – «Понимаю. Не хочешь показаться трусом. А ты скажи, что я тебя подкупил. Ты бы принял взятку?» – «Нет!». «Ты и без этого богат», – говорит Марк Антоний, подразумевая какие-то серьезные деньги. «Попытаться-то стоит. Иначе ты не оставляешь мне выбора». – «Всегда сводится к этому». – «Знаю, извини. Такие времена». – «Прошу, продолжай. Угрожай мне, мне не нравится уступать простым намекам». Марк Антоний: «Я хотел спросить о твоем старом друге Крассе. Когда парфяне взяли его в плен, правда ли, что ему залили в горло расплавленное золото? Ведь это ужасно больно». «Спасибо, – говорит пришедший в себя Цицерон. – Ты прав. Погода в Македонии ужасная».

К. Жуков:В переводе «Лостфильма» было сказано «парфеянцы». Я услышал и удивился: «Что?! Парфеянцы?» Короче говоря, Цицерон вроде бы обещал Марку Антонию поддержку в сенате, а сам ушел. И видимо, в этот момент понял, что Марк Антоний перегибает палку. Пора валить. А Пулло приходит в кабинет к мрачному Ворену. Тут Пулло одет в не менее жуткую херню, чем сам Ворен. У него плащ с какими-то медными или бронзовыми бляшками по периметру.

Д. Пучков:Для форсу бандитского.

К. Жуков:Так они не ходили, это же неудобно. И что за любовь у всех киношников напялить на человека пояс шириной в полторы ладони? Зачем?

Д. Пучков:Талию подчеркнуть.

К. Жуков:Талия подчеркивается узеньким пояском. А в таком варианте это не имеет отношения к истории никакого, выглядит неэстетично. И совершенно нефункционально. Посмотрите настоящие римские пряжки, их найдено огромное количество. Посмотрите, какой ширины был пояс. И сделайте такой же. Обратитесь, в конце концов, к изобразительному материалу. Какие там были пояса? Гражданский пояс – узкий; военный пояс, на котором меч таскают, естественно, шире, чтобы нагрузку держать. Ворен говорит Пулло, что на него не злится. У него же кроме Пулло никого не осталось.

Д. Пучков:Но говорит уже злобно, видно, что хочет узнать все.

К. Жуков:Расчувствовавшийся Пулло предлагает уладить дело с Карбоном. А Ворен улыбается и говорит, что уже, в общем, поздно. Классная сцена: Карбон заходит в общественный сортир с братвой.

Д. Пучков:Они всех выгоняют и садятся гадить, сопровождая это дело интеллектуальной беседой.

К. Жуков:Тут забегают вореновцы во главе с Маскием…

Д. Пучков:Маский дает команду: «Поднимите его».

К. Жуков:Карбона макают головой в унитаз. После чего начинают, оставив головой в унитазе, шпилить в очко. И вот тут-то домой к Атии явился Марк Випсаний Агриппа.

Д. Пучков:Кстати, интересно. Как у них, если в задницу… Считается, что ты опозорен? Как это у римлян было? Если кого-то насильно в гудок шарахнули.

К. Жуков:Учитывая, что это не сенатор, то как со всем остальным. Доставишь негодяя в суд – хорошо. Накажешь сам – еще лучше. Если нет свидетелей, так ты найди свидетелей и тоже доставь их в суд.

Д. Пучков:Непонятно. У нас опыт один и понимание как на зоне. Может, тогда это нормально было?

К. Жуков:Я, честно говоря, не специалист в сексуальных обычаях эпохи Древнего Рима. В книжках, которые я читал, об этом мало говорится. Или предельно неубедительно. Существует распространенное мнение, что в Античности все непрерывно жахались в жопу. И это было не просто нормально, а даже приветствовалось. Такого не бывает.

Д. Пучков:Я подозреваю, что приветствовалось это среди актеров, певцов и писателей. Ну, как обычно. Которых в приличный дом пускать отказывались. В общем, трагедия в жизни Карбона.

К. Жуков:Марк Випсаний Агриппа увидел Октавию при свете солнца и обомлел. Актер на роль Агриппы подобран правильно: он похож на свои скульптурные изображения. Агриппа, судя по всему, был не слишком высокий, коренастый, широкий в кости. И актер такой же.

Д. Пучков:Октавия ему страшно понравилась.

К. Жуков:Это все немножно странно, потому что Марк Випсаний Агриппа был другом Октавиана еще при жизни Цезаря. И вместе с Октавианом и Меценатом был отправлен из Италии к войскам, которые готовились к войне против парфян. Он не однажды бывал в доме. Все его знали, и он всех знал. Еще более странно, что здесь присутствует Октавия. Это 44 год. К этому времени она уже была замужем за Клавдием Марцеллом. Она не играла на арфе, а жила в доме у мужа. Клавдий Марцелл был консулом 51 года, уважаемым человеком. Сенатором. Октавиан воспользовался родственными связями своей сестры, чтобы через Клавдия Марцелла связаться с Цицероном.