Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

Д. Пучков:Кстати, очень плохо всегда был переведен. Но недавно его перевели заново. Не помню кто. Ты не читал?

К. Жуков:Нет. Да на латыни читайте, господи, что вам?

Д. Пучков:Не все владеют. Пора нам уже курсы латинского открыть.

К. Жуков:Язык простой и логичный, единственное – склонения и спряжения утомляют, но их несложно выучить. Сразу ясно, что придумали его те самые люди, которые создали империю, просуществовавшую тысячу лет: это язык агрессоров, ему можно быстро научить полного болвана. Это вам не китайский или датский, который фиг выучишь. Галл какой-нибудь через три месяца будет говорить, ну по крайней мере хозяев понимать будет.

Почему Иисус Иосифович, а не Иегович?

К. Жуков:Потому что по паспорту он Иосифович. То, что он Яхвович, видите ли, ни в одной метрической книге не записать, потому что со Святого Духа не получишь расписку.

Д. Пучков:Документов нет.

К. Жуков:Никаких.

Были ли в античном Риме случаи эпидемии уровня средневековой «черной смерти» или что-то подобное? Все-таки около 1 млн населения в одном городе при тогдашней санитарии. Или подземная канализация справлялась?

К. Жуков:Ну, во-первых, санитария далеко не полностью связана с одной лишь канализацией, чума может начаться и при исправном сортире, к сожалению. А во-вторых, да, были…

Д. Пучков:Чума не из говна выпрыгивает, а из блох.

К. Жуков:Так точно. В античном Риме случаи эпидемий, конечно же, были, потому что и санитарно-эпидемиологическая служба тогда была гораздо хуже, чем сейчас, если вообще была, и скученность населения могла сыграть свою роль. Сразу вспоминается так называемая чума Галена 165 года, но это, скорее всего, была не чума, просто так называют в традиции. То ли корь, то ли оспа, но последствия были ужасны. В VI веке юстинианова чума – уже в Византии, в Константинополе. И помельче случаи были, регулярно в источниках всплывают те или иные моровые поветрия, но чума это или что-то другое – неясно. Кажется, первые эпидемии именно чумы, которые зафиксированы более-менее достоверно, это, собственно, юлианова чума.

Д. Пучков:Тут следует понимать, что не столько от антисанитарии, сколько от чудовищной скученности эпидемии случались. И никто не изолировал больных. Карантин придумали уже итальянцы. Карантин, он же кварантин – это когда 40 дней корабль на рейде стоял, пока там все не передохнут…

К. Жуков:Или выживут.

Д. Пучков:А когда все вместе в одной куче, то нехорошо.

К. Жуков:Там болячка очень быстро передается, тем более что в Италии тепло, а значит, болячка себя прекрасно чувствует.

Д. Пучков:Бледная спирохета.

К. Жуков:У нас где-нибудь у чукчей во время полярной ночи все спирохеты вымерзнут.

Д. Пучков:Да, говорят, на Руси-то именно поэтому такого не было.

К. Жуков:Потому что люди живут друг от друга слишком далеко, а блоха 40 км не проскачет.

Д. Пучков:Даже толковая крыса не добежит.

К. Жуков:Да, забудет, куда шла. Ну и конечно, колокольный звон отражал.

Д. Пучков:Малиновый, да.

К. Жуков:Отражал любую чуму с эффективностью, которой потом даже Луи Пастер не смог добиться. Просыпаешься в 8 утра от того, что у тебя над ухом – баммм! Ты такой: а-а-а! И чувствуешь – поправляешься.

Д. Пучков:Отлегло, да?

К. Жуков:Отлегло, потому что микроба тоже проснулась внезапно и от неожиданности издохла, а ты прямо напитываешься здоровьем.

Д. Пучков:Воспрял.

Вас в таком виде, как сейчас в студии, в этих майках и прическах на улицах тогдашнего Рима квириты за кого бы приняли?

Д. Пучков:Я надеюсь, не за пидоров.

К. Жуков:Я тоже надеюсь, что не за них. За кого нас могли принять, как ты думаешь? Непонятно во что одетые какие-то чучела. Удивились бы, скорее всего.

Д. Пучков:Прикольные чужеземцы.

К. Жуков:Да.

В руках у человека-газеты табличка с текстом, вероятно, глиняная, но она двусторонняя, текст с обеих сторон. Это баг фильма или такие были? Я-то думал, что обратная сторона деревянная для прочности.

К. Жуков:Ну, во-первых, она не глиняная, а деревянная.

Д. Пучков:Она же как книжка.

К. Жуков:Это цера так называемая. Она могла быть трех-, четырехстраничная. На кожаных шнурочках или иных петлях висели несколько страниц. Внешние были односторонние, а внутренние двусторонние.

Д. Пучков:Из деревянных реечек рамочка, внутри вставлена дощечка, с обеих сторон намазанная воском. На этом воске стилусом можно было писать… В следующих сериях Брут пишет письмо маме, по-моему, там хорошо видно. Когда она складывается, реечки прилегают друг к другу, а «странички» не стираются. Ну и если нормально упаковать, то, наверное, можно довезти послание.

К. Жуков:Как правило, на воске что-то теснилось и отдавалось писцу, чтобы он уже на пергамент переписал. Своего рода записная книжка – быстренько накарябал, тут же можно стереть. Большинство стилусов, которые мы находим, представляют собой палочку, с одной стороны заостренную, а с другой стороны – в форме лопатки, которой можно написанное затереть и написать заново.

Пулло, когда искал Ворена, обещал мешок соли за информацию – это много?

К. Жуков:Вообще-то соль стоила кое-каких денег.

Д. Пучков:А вот странно, там же море рядом, оно соленое – что мешало выпаривать воду и получать соль? Морская экосоль.

К. Жуков:Ее выпаривали, она в Италии стоила не так много, как где-нибудь у нас в Новгороде спустя тысячу лет. Но мы не знаем, какой мешок соли предлагал Ворен. Если там 50 кило – это дорого, я вас уверяю.

Д. Пучков:Мера неизвестна.

К. Жуков:Неизвестна.

Д. Пучков:Я так думаю, что это просто фигура речи, чтобы красиво звучало.

К. Жуков:Это было очень к месту, потому что он по войскам скакал, а войска не могли выпаривать себе соль, им не до того. А тут тебе раз – мешок подогнали. Удобно.

Деньги-то в походе на хрен никому не нужны – что с ними делать будешь, есть их, что ли? А соль можно применить: завалив хрюху, ее можно засолить тут же – и у тебя будет что жрать…

Д. Пучков:Солонинку, да?

К. Жуков:Да. Так что соль – это ценно.

Насколько нормальным было в то время для знатной дамы вроде Атии совокупляться с коневодом-евреем? Как на это смотрело общество?

К. Жуков:Поскольку римское общество было патриархальным, мужики могли позволять себе всякие нехорошие излишества, и если знатный римлянин трахал бы коневодку-еврейку, все бы говорили: «Что делать будем – завидовать будем!»