Бернард Корнуэлл - Меч Королей

Мы были шагах в пятидесяти от задней двери, когда из таверны вышел человек. Сгорбившись под дождём, он скользнул к сараю, повозился с дверной защёлкой и, открывая, обернулся и увидел нас. На миг он застыл, глядя в нашу сторону, потом пробежал обратно. Я выругался.

Я крикнул своим, чтобы поторопились, но мы так вымокли и замёрзли, что вряд ли смогли бы прибавить ходу, а люди Вигхельма среагировали мгновенно. Сначала появились четверо с щитами и копьями. За ними выбежали остальные, наверняка злясь, что их выгнали в бурю, но каждый нёс щит с едва различимыми в темноте контурами скачущего оленя, знаком Этельхельма. Я собирался устроить резню в таверне, а вместо этого враг выстроился в стену щитов у сарая. Они встречали нас копьями, а у нас копий не было. Их закрывали щиты, у нас не было и щитов.

Мы остановились. Сквозь шум дождя и вой ветра я слышал, как лязгают, касаясь друг друга, железные окантовки щитов. В центре стены, всего шагах в тридцати от нас, я видел Вигхельма, высокого и чернобородого.

— Волчья ловушка! — скомандовал я, свернул вправо, поманив за собой своих, и быстро прошёл меж двумя лачугами. Как только мы скрылись из поля зрения Вигхельма и его копейщиков, я повернул обратно. Мы проломили грубую изгородь из топляка, обогнули навозную кучу и вошли в другой узенький переулок между лачугами. Как только мы скрылись от врагов, я поднял руку.

Мы замерли, никто из моих людей не издал ни звука. Неподалёку взвыла собака, внутри лачуги заплакал ребёнок. Мы вытащили мечи. Мы выжидали. И я гордился своими людьми. Они понимали, что значит «волчья ловушка», никто не задавал вопросов, никто во мне не усомнился. Они знали, поскольку мы в этом упражнялись. Ведь войны выигрывают не только на поле боя, а и на тренировочном поле в крепости.

Волки — заклятые враги пастухов. Псы — их друзья, но пастушьим псам нечасто случается убить волка, хотя они могут отогнать волков прочь. В холмах Нортумбрии мы охотимся на волков, и наши волкодавы их убивают, но волков не победить. Они возвращаются и режут овец, оставляя на траве растерзанные туши. Я предлагаю щедрую плату простолюдинам, которые принесут мне свежую волчью шкуру, и часто её выплачиваю, но волки продолжают опустошать стада. Их можно отпугивать и убивать, но волки — коварный и хитрый враг.

Поскольку стада регулярно подвергаются нападениям, мы обшаривали с копьями леса и холмы в округе. Мы посылали охотничьих псов и не находили ни следа волков, а на следующий день они вырезали очередной десяток овец или ягнят. Когда такое случалось, мы ставили волчьи ловушки и вместо того, чтобы искать волков, заставляли их искать нас.

Моему отцу нравилось использовать как приманку старого барана. Мы привязывали животное недалеко от места, где волчья стая нападала в последний раз, а после сидели в засаде в стороне от приманки, чтобы ветер дул в нашу сторону. Сам я предпочитал использовать для этой цели свинью, что подороже, чем престарелый баран, но и более эффективно. Свинья на привязи может визжать, звук привлечёт волков и станет громче, когда они явятся. Тогда мы спускали собак, брались за копья и шли убивать. При этом в половине случаев свинью мы теряли, зато расправлялись с волками.

Я не сомневался, что мои люди сражаются лучше, чем воины Вигхельма, однако просить их атаковать стену щитов без собственных щитов, без топоров, чтобы зацеплять и опускать вражеские щиты, и даже без копий, которыми можно колоть в просветы между щитами — это значит отправлять их на смерть. Мы справились бы, но ценой, которую я платить не хотел. Я должен сломать вигхельмову стену щитов, но при этом не дать им выпотрошить пару моих людей копьями. Поэтому мы выжидали.

Я ошибся. Решил, что люди Вигхельма будут прятаться от непогоды, а мы сумеем приблизиться к таверне незамеченными. Мне следовало красться к ней за домами, пока не подойдём ближе, однако теперь я заставлю Вигхельма совершить ошибку. И я надеялся, любопытство его погубит. Он видел, как мы подходим, и выстроил стену щитов, а мы взяли и скрылись между домами. И больше не появлялись. Должно быть, он вглядывался в непогоду и темноту сквозь льющий дождь и гадал — может, мы отступили на юг?

И он не мог нас проигнорировать. То, что мы исчезли из вида, не значило, что мы бежали. Ему нужно знать, где мы. Он должен знать, стоим ли мы ещё на его пути в Фэфрешам. Он долго ждал, тревожился, надеясь, что мы ушли насовсем, или пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, что могло бы нас выдать. Но мы не двигались и не издавали ни звука, мы выжидали.

Я поманил к себе Осви. Он был молод, хитёр, гибок и яростен в бою. Когда-то он был мне слугой — пока не подрос и не овладел воинскими навыками настолько, чтобы присоединиться к стене щитов.

— Проберись за домами, — сказал я ему, указывая в южную сторону, — зайди как можно дальше, потом покажись, посмотри на них, посвети перед ними своей голой задницей. А потом сделай вид, что удираешь.

Он ухмыльнулся в ответ, развернулся и исчез за южной лачугой. Финан, распластавшийся на углу улицы, следил за таверной через заросли крапивы. Мы ждали. Лил дождь, капли стучали по земле, каскадом сыпались с крыш и вихрем закручивались на ветру. Гром грохотал и снова умолкал. Я вытащил из-под одежды свой амулет, молот Тора, сжал в кулаке, на мгновение поднёс к глазам и помолился Тору, чтобы он меня уберег.

— Идут! — подал голос Финан.

— Как? — мне надо было знать, остался ли Вигхельм в стене щитов или бросился нас ловить.

— Они бегут! — отозвался Финан. Он перекатился в сторону, встал и вытер грязь с клинка Похитителя душ. — Вернее, пытаются бежать!

Похоже, оскорбление, нанесённое Осви, сработало. Будь у Вигхельма хоть унция здравого смысла, он выслал бы двух-трёх человек обыскать деревню, но стену щитов сохранил бы. Но вместо этого он погнал своих воинов ловить Осви, который, как он полагал, бежит вместе с нами. Вигхельм сломал собственную стену щитов и бросил своих воинов в погоню, как он наивно считал.

И тут мы вырвались из переулка с воинственным ревом, который в такой же мере был возмущением против холода и дождя, как и вызовом воинам в красных плащах, которые растянулись по раскисшей улице, промокшие и, что гораздо лучше, растерянные. Мы налетели на них как ураган, и Тор, должно быть, услышал мои молитвы, поскольку ударил громовым молотом прямо над нашими головами. В свете молнии я увидел ужас на обращённом ко мне лице молодого воина, он поднял щит, а я налетел на него всем весом и повалил в грязь.

Кто-то — думаю, Вигхельм — ревел, приказывая западным саксам становиться в стену щитов, но было уже слишком поздно. Берг метнулся мимо меня, я в этот же момент выбил меч из руки юнца, а яростный клинок Берга перерубил ему глотку, и в сумраке ярко вспыхнули брызги крови. Берг уже бежал дальше и набросился на здоровенного воина, который бессвязно вопил. Когда клинок Берга рассёк ему ноги ниже колен, он вскрикнул, а когда Гербрухт воткнул меч ему в живот, перешёл на визг.