Адам Хиггинботам - Чернобыль. История катастрофы [litres]

Усатенко принял командование взводом, и прапорщики, которые уже провели в зоне отчуждения некоторое время, дали ему советы: самому заботиться о себе, не обращать внимания на командиров и беречь ребят от высокой радиации. И почти сразу же его взвод назначили работать на УС-605 Средмаша в машинном зале, под возводимыми стенами саркофага. Усатенко повел восемь человек на отметку +24,5, где все еще строили бетонный барьер между 3-м и 4-м энергоблоками, и провел там час, прибивая к стене доски. Все, что они делали, считалось секретным, а потому не растолковывалось: вот стопка досок, вот молотки, вот гвозди. За работу! Задания менялись, но кое в чем важном они совпадали: это всегда была тяжелая, выполняемая вручную работа, назначение которой им не объясняли. Они таскали 40-литровые емкости с водой в подвал здания, где замешивали вручную бетонный раствор, сбрасывали с крыши оставленные пожарные рукава, собирали обломки под бассейном-барботером – им велели просто собрать и быстро нести наверх все, что увидят.

Внутри саркофага было темно и влажно, и Усатенко больше всего боялся потерять своих людей где-нибудь в неосвещенном лабиринте. Высокая радиация была повсюду, в некоторых помещениях они чувствовали покалывание в глазных яблоках, словно в них брызгали чем-то невидимым; в других стояли динамики, издававшие постоянный низкочастотный рев – предупреждение не задерживаться. Где-то строители из УС-605 развесили вдоль стен гирлянды ламп напряжением 36 вольт, установили телекамеры и следили за продвижением «партизан» со своих обшитых свинцом наблюдательных постов. Наконец, когда им дали команду работать в помещении прямо под реактором, где их дозиметры уже через минуту набрали максимум, Усатенко и его люди возмутились. Они зашли в помещение, но свернули камеру, наблюдавшую за входом, и спрятались в безопасном месте, пока не закончилось отведенное на работу время. У специалистов УС-605 ушло десять дней на то, чтобы поставить новую камеру. К тому времени Усатенко и его люди уже были в другом месте.

Выполнив 28 заданий в 3-м и 4-м энергоблоках, Усатенко провел в зоне 44 дня [1286] Там же. За свою работу Усатенко получил в пять раз больше своей обычной зарплаты инженера-электрика, плюс 100 рублей как офицер запаса, заработав всего 1400 рублей. . Больших патриотов он там не нашел. Все, с кем он говорил, хотели поскорее набрать предельную дозу в 25 бэр и отправиться домой.

В сопровождении физика из Курчатовского института, который знал дорогу, и согнувшегося под тяжестью громоздкой телекамеры оператора Лев Бочаров, главный инженер завершающей вахты УС-605, пробирался в руины 4-го энергоблока к основанию для установки балки «мамонт» [1287] Бочаров, интервью автору книги, 2017 год; Бочаров, см.: Козлова Е. Схватка с неизвестностью. C. 361–378; Беляев И. Чернобыль: Вахта смерти. С. 144–145. . Сначала они поднялись по лестнице, оторванной от стены взрывом и теперь висевшей в воздухе под причудливым углом. На отметке +24 свернули в темный коридор и побежали. Но чем дальше они продвигались, тем ниже становился потолок: они постепенно поняли, что идут по убежавшему Средмашевскому бетону. Ближе к концу темного коридора Бочарову и его спутникам пришлось нагибаться, а потом и протискиваться в просвет высотой 40 см, при этом каждый держал ноги того, кто был впереди. На отметке +39 они наконец увидели дневной свет: дыра выхода близко к тому месту, куда должна была сесть балка «мамонт». Оставив других позади, Бочаров побежал вперед по кучам мусора. Через три минуты он вернулся с большой дозой радиации – и с планом места.

С помощью крана Demag, батискафа, команды из 60 «партизан», отобранных за скорость и силу, и рыболовецкой сети, доставленной самолетом из Мурманска, Бочаров сооружал бетонную платформу, заливая раствором обломки с отметки +51. Серия наспех проведенных испытаний показывала, что это основание будет достаточно крепким, чтобы выдержать вес «мамонта». В десять часов вечера 1 ноября массивная балка была наконец установлена на место [1288] Беляев И. Чернобыль: Вахта смерти. С. 146 и 149. . В первый раз с начала ликвидации Ефима Славского увидели улыбающимся.

После этого работа стала продвигаться быстро: закрыв, наконец, смертоносную пасть реактора, бригады Средмаша установили систему вентиляции для стабилизации атмосферы внутри саркофага и вывели сеть датчиков температуры и радиации в только что дезактивированную комнату неподалеку, заполненную вычислительной техникой. До сих пор не удавалось найти никаких следов 180 т урана, исчезнувших из активной зоны реактора, и академик Легасов и другие ученые не исключали возможности новой цепной реакции [1289] Боровой, интервью автору книги, 2015 год; Боровой А. Ликвидатор [Интервью А. Астаховой]. . Поэтому внутри нового сооружения установили спринклерную систему, она должна была разбрызгивать раствор карбида бора и покрывать все пленкой, подавляя любую критичность, если та начнет появляться. Наконец, окна и крышу машинного зала 4-го энергоблока заложили стальными плитами, а западный край зала реактора подперли десятью стальными контрфорсами высотой 45 м [1290] Козлова Е. Схватка с неизвестностью. С. 515. .

Когда Славский 13 ноября приехал еще раз осмотреть проект «Укрытие», саркофаг был почти готов – ужасное здание, состоящее из черных углов, зловещее, как средневековая фантазия о тюрьме для самого Сатаны. Это было выдающееся достижение, триумф техники над ужасающими условиями и новая вершина советской гигантомании: инженеры хвастались, что сооружение содержит 440 000 кубометров бетона, 600 000 кубометров гравия и 7700 т металла [1291] Беляев И. Чернобыль: Вахта смерти. С. 165. Эти цифры, часто упоминаемые в советских отчетах, не выдерживают ближайшего рассмотрения. В своей диссертации Alexander Sich показывает, что геометрически невозможно вместить такой объем бетона в здание размеров саркофага (Sich, “Chornobyl Accident Revisited,” 26n12). . Каждый день на его строительства уходило более 1 млн рублей – 1,5 млн долларов [1292] Козлова Е. Схватка с неизвестностью. С. 518. . Говорят, когда Славский смотрел на этот свой шедевр, бруталистский собор из бетона и стали, на глазах старика выступили слезы [1293] Беляев И. Чернобыль: Вахта смерти. С. 162. .

Саркофаг стал последним достижением правителя огромной империи Средмаша [1294] Беляев, интервью автору книги, 2017 год. . Неделю спустя предсовмина Рыжков вызвал Славского в свой кабинет в Кремле и потребовал написать заявление об увольнении. Ученый, как обычно, синим карандашом написал: «Я стал глух на левое ухо, прошу освободить». Этот свирепый прощальный укус выдавал чувства человека, который считал, что столько еще может дать. Славскому было 88 лет, через шесть месяцев должны были отмечать 30-летие его пребывания на посту главы Средмаша. Когда новость о его уходе дошла до Министерства среднего машиностроения на Большой Ордынке, сотрудники плакали.