Адам Хиггинботам - Чернобыль. История катастрофы [litres]

Но наиболее опасная проблема находилась у них над головой. Через четыре месяца после взрыва ступенчатые крыши 3-го энергоблока и платформы красно-белой полосатой вентиляционной трубы, нависающие над остовом 4-го энергоблока, все еще были завалены обломками графита и частей реактора, крупными и мелкими. Топливные сборки и керамические таблетки окиси урана, стержни управления и циркониевые каналы лежали там, где упали при взрыве, вперемешку с брошенными пожарными рукавами – а люди, которые оставили здесь эти рукава, уже умерли далеко отсюда, в Москве, в Клинической больнице № 6. В некоторых местах обломки образовали предательские, ненадежные кучи: пятитонная бетонная панель из центрального зала, подброшенная в воздух взрывом, свалилась на хрупкие залежи реакторного графита [1255] Тараканов, интервью автору книги, 2016 год. . В других местах, где во время пожара расплавился битум, куски обломков прилипли к крыше. Все это было высокорадиоактивно и требовало удаления, прежде чем операторы смогут безопасно вернуться в помещения внизу и начнут управлять реактором и турбинами 3-го энергоблока.

Правительственная комиссия еще раз обратилась в НИКИМТ [1256] Елена Козлова, интервью автору книги, Москва, апрель 2017 года; Козлова Е. Схватка с неизвестностью. С. 190–192. , тот институт, в котором предложили использовать свекольную массу, которую сейчас распыляли над зоной отчуждения, чтобы не поднималась пыль. В НИКИМТ придумали еще одно экономное решение – использовать отходы текстильной промышленности для изготовления больших матов, намоченных в дешевом водорастворимом клее. Маты опускали на крышу, они прилипали к обломкам, а когда клей высыхал, эти «промокашки» можно было поднять вместе с радиоактивными обломками и удалить для захоронения. Но когда ученые попросили разрешения использовать гигантские краны Demag, чтобы поднимать «промокашки» на крышу 3-го блока, комиссия им отказала. Краны были нужны 24 часа в сутки на строительстве саркофага, делиться ими было нельзя. Тогда команда НИКИМТ провела другой удачный эксперимент, перенося маты вертолетами, но в полетах им тоже отказали – вертолеты поднимали в воздух слишком много пыли.

Тем временем техники Министерства энергетики планировали убрать обломки с помощью роботов [1257] Больше подробностей об этих попытках см. в: Юрченко Ю. Доклад no. IAEA-CN48/256: «Оценка эффективности технологий и технических средств механической дезактивации аварийного блока Чернобыльской АЭС», IAEA, Nuclear Power Performance and Safety, 1988, 164–165. . Один, закупленный в Германии и прозванный Джокером, был специально разработан для манипуляций с радиоактивными материалами. Кроме того, были получены две радиоуправляемые машины, созданные по советской программе изучения Луны: к ним прикрепили небольшие бульдозерные ножи. Чтобы сберечь время и не перевозить обломки к местам захоронения, их решили просто сгрести с края крыши во внутренности 4-го энергоблока. Но чувствительная электроника Джокера быстро пришла в негодность в гамма-полях площадки М. И даже луноходы не работали в негостеприимном пейзаже, который встретил их на крыше разрушенной станции. Их искусственные мозги зависали, колеса застревали в битуме, кусках кладки или собственных кабелях. Один за другим роботы задергались и остановились.

Шестнадцатого сентября генерал Тараканов получил шифровку – вызов на заседание правительственной комиссии в город Чернобыль [1258] Тараканов, интервью автору книги, 2016 год; воспоминания Николая Тараканова (Горькая правда Чернобыля… С. 144–145) перевод в: Chernousenko, Insight from the Inside, 151. Описание внешности Самойленко по документальным кадрам в «Чернобыль 3828». . К этому времени – после доклада Горбачеву в Москве о причинах катастрофы – на пост председателя комиссии вернулся Борис Щербина. Заседание собралось в 16:00 в обшитом свинцом кабинете Щербины в здании райкома на улице Ленина. Первым выступал начальник радиационной разведки, надзиравший за расчисткой крыши 3-го блока, Юрий Самойленко. Коренастый, с копной непослушных темных волос и отрешенным взглядом, он выглядел измотанным. Под глазами у него были темные мешки. Он беспрерывно курил.

Разложив набросанный план крыши, испещренный пронумерованными отметками уровней радиации и помеченный красными флажками и звездами, указывающими на самые опасные места, Самойленко описал ситуацию [1259] Набросок плана см. в: Тараканов Н. Горькая правда Чернобыля… С. 141, воспроизведен в: Karpan, Chernobyl to Fukushima, 14. . Все технические и автоматические средства разбора завалов не работают. Уровни радиации огромные. Но крыши необходимо очистить, пока не запечатан саркофаг. После этого единственное место, где решено похоронить самые загрязненные обломки реактора, закроется навсегда. Все остальные варианты уже испробованы. Пришло время послать людей сделать эту работу.

Наступила тяжелая тишина.

В бой вступали «биороботы».

Солдаты Тараканова начали свою операцию три дня спустя – 19 сентября [1260] Тараканов, интервью автору книги, 2016 год; Тараканов Н. Горькая правда Чернобыля. С. 151. . Их готовили в спешке, снаряжение было импровизированное. Первые испытания проводил на площадке М радиолог из военных медиков, облаченный в экспериментальный защитный костюм и обвешанный десятью разными датчиками радиации. В капюшоне, свинцовом фартуке, респираторе и «латах» из свинцовых листов, оторванных от стен правительственных учреждений в Чернобыле, радиолог пробежал по крыше, огляделся и сбросил пять лопат графита в чрево 4-го энергоблока. За одну минуту и 13 секунд он получил дозу в 15 бэр и орден Красной Звезды. Его облачение сократило дозу облучения примерно на треть, но гамма-поле было такой интенсивности, что большого толка от свинца не было. Для солдат, которые должны были повторять его действия на крыше, лучшей защитой от радиации была скорость.

Чтобы подготовить своих солдат к битве, Тараканов построил полномасштабный макет крыш. На этот раз постапокалиптическая тренировочная площадка была не придумана, а взята из жизни – ее строили по аэрофотоснимкам Чернобыльской станции и завалили макетами графитовых блоков, топливных сборок и кусков циркониевых труб. Солдатам раздали грубые, поспешно изготовленные инструменты – лопаты, грабли, деревянные носилки для переноски больших фрагментов обломков. Поднимать куски ядерного топлива им было приказано щипцами с длинными ручками, а те, что прилипли к битуму крыши, отбивать кувалдами. Тараканов собирал солдат в помещении под крышей и использовал картинку с камер над ними, чтобы поставить задачу. Каждый раз он произносил одну и ту же речь: «Прошу тех, кто чувствует себя неготовым или больным, выйти из строя!» [1261] Тараканов Н. Горькая правда Чернобыля… С. 170. Многие были молоды, они колебались [1262] Александр Федотов (бывший ликвидатор), интервью в: The Battle of Chernobyl, dir. Thomas Johnson (France: PlayFilm, 2006). Хотя большинство бойцов были «партизанами», платформы вентиляционной трубы очищали курсанты школы пожарных в Харькове, едва достигшие 20 лет. Курсанты оказались особенно целеустремленными и порой оставались на работах дольше разрешенного времени, чтобы успеть сделать больше. . Но если они не сделают это, то кто?