Адам Хиггинботам - Чернобыль. История катастрофы [litres]

Около 11:00, немногим более девяти часов спустя с начала кризиса, первые самолеты с экспертами из Москвы приземлились в Киевском аэропорту [563] Grigori Medvedev, The Truth About Chernobyl, 142; Шашарин. Чернобыльская трагедия. С. 80; Драч, интервью автору книги, 2017 год; Анжелика Барабанова, интервью автору книги, Москва, октябрь 2016 года. . В группу оказания экстренной помощи при авариях на атомных станциях, возглавляемую Борисом Прушинским, входили ученые из «Союзатомэнерго» и институтов, разрабатывавших реактор и саму ЧАЭС, сотрудники КГБ и квартет специалистов из московской больницы № 6 – клиники Института биофизики Минздрава СССР, специализировавшейся на радиологических заболеваниях. Когда они приземлились, Прушинский узнал, что в Киев также прилетает правительственная комиссия [564] Прушинский. Этого не может быть – но это случилось. С. 312–313. . Если до Политбюро в Москве и дошла какая-то дополнительная информация о серьезности аварии, то Прушинскому и его специалистам об этом не сообщили. На автобусе, в сопровождении милиции, они проехали 140 км до Чернобыльской станции. Настроение было угрюмое – они уже знали, что два человека погибли, но не знали почему. Могла ведь обвалиться крыша здания, загореться оборудование. Тем не менее они верили, что сейчас реактор безопасно остановлен и охлаждается водой, значит, жертв больше не будет.

Когда автобус подъехал к развилке между городом и атомной станцией, Прушинский увидел сотрудника милиции в маске «лепесток». Он был озадачен. Тканый респиратор «лепесток» фильтровал радиоактивные аэрозоли из атмосферы, и Прушинский не мог понять, зачем он здесь понадобился. Встретивший их в Припяти сотрудник станции заверил, что все под контролем. С облегчением Прушинский заселился в гостиницу «Полесье», восьмиэтажное здание у центральной площади, и спустился в ресторан пообедать. Выйдя на залитую солнцем террасу гостиницы, он увидел идущего ему навстречу директора Брюханова.

– В чем проблема с реактором? – спросил Прушинский.

Переживший потрясение директор Чернобыльской станции и после этого будет сообщать начальству противоречивую информацию и еще несколько часов заявлять, что реактор № 4 цел, но, видимо, в этот момент Брюханов принял горькую правду [565] Например, Владимир Марин, глава сектора атомной энергетики ЦК КПСС в Москве, который прибыл в Припять ранним вечером 26 апреля, пишет, что в 17 часов в субботу Брюханов докладывал, что реактор под контролем и охлаждается (Марин В. В. О деятельности оперативной группы Политбюро ЦК КПСС на Чернобыльской АЭС // Чернобыль. Десять лет спустя. Неизбежность или случайность? / Под ред. А. Н. Семенова. С. 267–268). .

– Нет больше реактора, – сказал он.

Прушинский был ошеломлен. Он знал, что Брюханов не является экспертом-ядерщиком. Но то, что он говорил, было просто непостижимо.

– Посмотрите сами, – сказал Брюханов в отчаянии. – Сепараторы с улицы видно.

Информация из отправленного ранее письменного отчета Брюханова все еще медленно поднималась наверх по бюрократическим каналам в Москве. В полдень заместитель министра энергетики Алексей Макухин отправил в ЦК телеграмму из 17 строк, передав ободряющий прогноз Брюханова. На телеграмме был гриф «Срочно», но из общего отдела ЦК ее переправили в отдел тяжелой промышленности и энергетики, так что Горбачев прочитал ее только во второй половине дня в субботу [566] Dmitri Volkogonov and Harold Shukman, Autopsy for an Empire: The Seven Leaders Who Built the Soviet Regime (New York: Free Press, 1999), 477. .

В телеграмме сообщалось, что в верхней части отсека реактора произошел взрыв, крыша и часть стен реакторного отсека, несколько панелей крыши машинного зала были уничтожены, покрытие крыши загорелось. Пожар потушили в 3:30 [567] “Urgent Report, Accident at Chernobyl Atomic Power Station,” April 26, 1986, History and Public Policy Program Digital Archive, Volkogonov Collection, Manuscript Division, Library of Congress. Translated for NPIHP by Gary Goldberg, https://digitalarchive.wilsoncenter.org/document/115341 . .

Аварии на производстве не были чем-то непривычным для властей. Какой-то взрыв, пожар, который уже потушили. Серьезная авария, да, но ничего такого, что нельзя было бы удержать в рамках. Главное, что реактор цел, ядерную катастрофу предотвратили.

Также в телеграмме говорилось, что персонал ЧАЭС предпринимает меры по охлаждению активной зоны реактора. По мнению Третьего главного управления Министерства здравоохранения, принятие специальных мер, включая эвакуацию населения из города, не требуется.

В 14:00 в Киев прилетела спецрейсом вторая, более высокопоставленная группа из Москвы во главе с министром энергетики Анатолием Майорцем [568] В эту группу также вошли заместитель министра среднего машиностроения Александр Мешков и заместитель председателя Госатомэнергонадзора Виктор Сидоренко. Шашарин. Чернобыльская трагедия. С. 80–81; Sklyarov, Chernobyl Was… Tomorrow, 33. . Виталий Скляров, украинский коллега Майорца, встретил гостей на полосе, они пересели на пару древнего вида бипланов Ан-2. Майорец, недавно занявший свой пост и не являвшийся атомщиком, держался уверенно.

– Вряд ли, – сказал он, – нам придется долго в Припяти сидеть.

Он считал, что в течение 48 часов они вернутся домой.

– Анатолий Иванович, – сказал Скляров. – Не думаю, что двух дней хватит.

– Не пугайте нас, товарищ Скляров [569] Grigori Medvedev, The Truth About Chernobyl, 154; Скляров, интервью автору книги, 2016 год. . Наша главная задача – как можно быстрее восстановить и вернуть в энергосеть поврежденный блок.

Ан-2 приземлился на неровную посадочную полосу возле Чернобыля, они пересели в машины и поехали в Припять [570] Sklyarov, Chernobyl Was… Tomorrow, 37–39; Шашарин. Чернобыльская трагедия. С. 80–81; Иванов Б. Чернобыль. Часть 2: Лучше горькая правда // Военные знания. 40, № 2 (1988). C. 22. . Скляров глядел в окно: люди были заняты тем же, чем и обычно занимаются в выходной. Дети играли в футбол, выстиранное белье висело на балконах, парочки прогуливались у нового торгового центра на центральной площади. Скляров спросил, как обстоит дело с радиацией, и услышал, что приборы показывают уровень примерно в десять раз выше естественного фона – определенно, в допустимых пределах. Скляров приободрился.

Министры собрались в помещениях горкома партии и исполкома Припяти – в пятиэтажном бетонном здании рядом с гостиницей «Полесье», которое в городе называли «Белым домом». Маломуж, секретарь Киевского обкома, расположил здесь свой командный пункт. Генерал Иванов, заместитель начальника войск гражданской обороны, прибыл из Москвы и предложил партийным властям оповестить население Припяти по радио о случившейся аварии. Его люди уже проводили радиационную разведку на самой станции и в городе [571] Радиационную разведку осложняла секретность вокруг станции. Когда А. Логачев получил приказ обследовать ЧАЭС, он указал, что на выданной ему схеме 4-й блок не обозначен. Маломуж взял ручку и начертил контур реактора на карте (Александр Логачев, интервью автору книги, 2016 год). Дозиметрическая карта Чернобыльской АЭС Логачева за 26 апреля 1986 года находится в архиве музея «Чернобыль». .