Адам Хиггинботам - Чернобыль. История катастрофы [litres]

Встав в 4 часа, Мимка каждый день до завтрака сдавал анализ крови. В 6 часов он уже делал разведывательный облет реактора, потом его высаживали на площади перед гостиницей «Полесье». На ее крыше он оставался весь день, пока не темнело, это случалось после 9 вечера, и тогда он сам участвовал в последнем в этот день вылете и записывал второй набор данных о радиации и температуре над реактором № 4. В 10 вечера – дезактивация и ужин, потом отчет за день. Засыпал полковник в полночь, а через четыре часа его уже будил солдат.

Антошкин установил для своих людей предельную дозу в 22 бэр, но многие вертолетчики при докладе ее занижали, чтобы продолжить летать [835] Антошкин, рукописное свидетельство, музей «Чернобыль». . Им выдавали горькие таблетки йодида калия и сладкую медицинскую пасту, доставленную с фармацевтической фабрики в Ленинграде и предназначенную для помощи при боевом облучении – ее окрестили «пастилой» [836] Мимка, интервью автору книги, 2016 год. . Когда им впервые прислали свинец – в слитках, листах и десятикилограммовых мешках дроби из охотничьих магазинов, все еще с ценниками, – пилоты придумали собственную защиту. Пол кабины устилали листами свинца 5-миллиметровой толщины, а в углубление кресла, где должен лежать парашют, насыпали дробь. Тут же сочинили стишок: «Если хочешь быть отцом, закрывай яйцо свинцом» [837] Семенов А. Н. К 10-летию катастрофы Чернобыльской АЭС // Чернобыль. Десять лет спустя. Неизбежность или случайность? C. 22. .

Сбросы продолжались, а Легасов и другие ученые, откомандированные из Курчатовского института и Минсредмаша, по-прежнему не имели четкого представления о том, что происходило внутри реактора. Пилоты нацеливались сбрасывать груз по красному свечению, которое они видели внутри 4-го энергоблока, но никто не знал в точности, какова его природа. В Курчатовском институте физиков поздней ночью привезли в их кабинеты и поручили срочно рассчитать, сколько уранового топлива могло еще остаться в развалинах реактора [838] Александр Боровой (заведующий лабораторией нейтрино в Курчатовском институте во время аварии), см.: Купный А. Живы, пока нас помнят: Воспоминания ликвидаторов. Харьков: Золоты Сторынки, 2011. С. 6–7. . И каждый день ученые вместе с экипажами вертолетов 5–6 раз пролетали над местом аварии, снимая показания уровня радиации в воздухе и рассчитывая жар горящих остатков активной зоны по радиоактивным изотопам в атмосфере [839] Рязанцев Е. П. Это было в мае 1986 г. // Вклад курчатовцев в ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС / Под ред. В. А. Сидоренко. М.: Курчатовский институт, 2012. С. 85. . Температуру поверхности в реакторе замеряли с помощью шведского тепловизора. Ученые смотрели, как груз с вертолетов падал в цель, отчего в воздух метров на 100 поднимались грибообразные растрепанные облака черного радиоактивного дыма и пыли и висели там, пока их не подхватывал ветер и не разносил по окрестностям [840] Федуленко В. М. Некоторые вещи не забыты // Вклад курчатовцев в ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС / Под ред. В. А. Сидоренко. М.: Курчатовский институт, 2012. С. 79. . Когда спускались сумерки, над зданием поднималось красивое красное гало [841] Рязанцев. Это было в мае 1986 г. С. 86. . Глядя на раскаленную массу во время своих разведывательных полетов над реактором в вечерних сумерках, полковник Мимка вспоминал лаву, которую он видел в вулканах Камчатки, когда служил на Дальнем Востоке [842] Мимка, интервью автору книги, 2016 год. .

Один из членов Курчатовской группы в Чернобыле – специалист по реакторам РБМК Константин Федуленко – с самого начала пытался доказать Легасову, что вся операция с вертолетами может оказаться бесполезной [843] Федуленко. Некоторые вещи не забыты. С. 82; Read, Ablaze, 132–33. . Он видел, что каждый сброс груза в разрушенное здание поднимал в атмосферу тяжелые радиоактивные частицы. С учетом малых размеров цели, частично скрытой покосившейся бетонной крышкой, и скорости захода вертолетов казалось, что у мешков с песком или свинцом мало шансов попасть в корпус реактора.

Но Легасов не согласился с этим. Он сказал Федуленко, что поздно менять курс, решение принято. Они спорили несколько минут, пока Федуленко не высказал своих опасений: все их попытки затушить горение графита были только потерей времени. Он сказал, что нужно дать радиоактивному огню просто выгореть.

Легасов не хотел слушать. Он настаивал на немедленных действиях – эффективны они или нет.

«Люди не поймут, если мы не будем ничего делать, – сказал Легасов. – Нужно, чтобы видели, что мы что-то делаем».

День ото дня объем сброшенного в реактор материала увеличивался [844] Эти данные, отличающиеся от воспоминаний Антошкина, взяты из записей в бортовых журналах пилотов вертолетов, предоставленных Александром Боровым. См.: Alexander Sich, “The Chornobyl Accident Revisited,” 241. . В понедельник, 28 апреля, экипажи вертолетов сделали 93 вылета и сбросили всего 300 т, а на следующий день – уже 186 вылетов и 750 т. Утром среды, 30 апреля, начали сбрасывать свинец [845] Шашарин. Чернобыльская трагедия. С. 107. . В тот день 4-й блок засыпали более чем 1000 т поглотителей, включая песок, глину и доломит. Солдаты 731-го отдельного батальона специальной защиты, наспех сформированного из военнослужащих запаса, которых удалось собрать за одну ночь в Киевской области, работали по 16 часов в день на посадочных площадках, складывая под вращающимися лопастями вертолетов мешки с грузом в купола парашютов и приторачивая их к такелажным точкам вертолетов [846] Гудов В. 731 спецбатальон. Киев: Издательский центр Киевского университета, 2010. С. 54. . Жаркая погода и вращение роторов создавали почти постоянный смерч радиоактивной пыли, поднимающийся на 30-метровую высоту [847] Зборовский П. (1998) Я и сегодня там, в Чернобыльской зоне [Интервью Сергею Бабакову] // Зеркало недели. Украина. 18 сентября 1998 года ( http://gazeta.zn.ua/SOCIETY/ya_i_segodnya_tam,_v_chernobylskoy_zone.html ). См. также: N. Bosy, “Open Letter of a Commander of a Radiological Protection Battalion 731 […] to Battalion Staff.” в переводе книги Гудова: trans. Tamara Abramenkova as 731 Special Battalion: Documentary Story (Kiev: N. Veselicka, 2012). C. 124–125. . У солдат не было защитных костюмов – даже лепестковых респираторов. Пыль набивалась им в глаза и рты, спекалась под одеждой. Ночью они тревожно спали в своей облученной форме в палатках у Припяти. С рассветом поднимались, и все начиналось снова.

Операция с воздуха продолжалась, и объем радионуклидов, разлетающихся из реактора, казалось, снижался: в воскресенье – 6 млн кюри радиации, до 5 млн в понедельник, 4 млн – во вторник, 3 млн – в среду. Вечером следующего дня, в четверг, 1 мая, генерал Антошкин доложил Борису Щербине, что его пилоты сбросили на реактор более 1200 т свинца, песка и других материалов [848] Антошкин, рукописное свидетельство, музей «Чернобыль». Антошкин утверждает, что он намеренно занизил эти объемы, чтобы Щербина не установил более высокой задачи на следующий день. Фактическое количество, сброшенное 1 мая, составляет 1900 т по бортжурналам пилотов, цитируемых Sich в: “Chornobyl Accident Revisited,” 241. . Некоторые члены правительственной комиссии встали со своих мест и аплодировали [849] Антошкин, рукописное свидетельство, музей «Чернобыль». . Щербина удостоил генерала редкой улыбкой. И поставил цель на следующий день – 1500 т.