Адам Хиггинботам - Чернобыль. История катастрофы [litres]

Каждые несколько часов трое бойцов бежали заправить пожарные машины бензином и маслом, а двое других каждые 60 минут замеряли уровень радиации и температуру [921] Тринос [Интервью Ирине Рыбинской] // Факты и комментарии. 2001; Зборовский [Интервью Сергею Бабакову] // Зеркало недели. 1998. . В 3 часа утра в среду двое пожарных прибежали в бункер сообщить, что пожарные рукава порвались [922] Тринос [Интервью Ирине Рыбинской] // Факты и комментарии. 2001; Read, Ablaze, 136–137. . Оказалось, что экипаж Войск химической защиты, проводя радиационную разведку, переехал их на бронетранспортере, пробив в 20 местах и раздавив соединительные муфты. Теперь радиоактивная вода лилась на землю всего в 50 м от реактора. Два сержанта побежали чинить разрывы: нужно было поставить 20 новых кусков рукава, замена каждого куска занимала две минуты. Они стояли на коленях, в разливающейся луже воды с гамма-излучением. Работать в двупалых рукавицах защитных костюмов Л-1 было неудобно и жарко; они сбросили их и работали голыми руками. Через час задача была выполнена, люди вернулись измотанными и со странным привкусом кислых яблок во рту.

Откачка продолжалась всю ночь и на следующий день. После 14 часов непрерывной работы двигатель одной машины заглох [923] Тринос [Интервью Ирине Рыбинской] // Факты и комментарии. 2001. . Его нужно было заменить. Все подчиненные Зборовского были напуганы: одного послали в Чернобыльскую пожарную часть за ящиком лечебной водки, но он по дороге потерял самообладание и не вернулся [924] Read, Ablaze, 136. . Другой начал нести околесицу и был отправлен в госпиталь, его рвало [925] Тринос [Интервью Ирине Рыбинской] // Факты и комментарии. 2001. . Когда вновь подошла очередь Лося замерять уровень радиации, тот приказал капитану пожарных идти с ним – на случай, если он потеряет сознание или заблудится в здании. Офицер отказался.

«Не буди во мне зверя, ублюдок! – заорал Зборовский. – Или мои ребята тебя свяжут и бросят возле четвертого блока. Пятнадцать минут там – и больше ни слова не пикнешь» [926] Зборовский [Интервью Сергею Бабакову] // Зеркало недели. 1998. .

Офицер надел резиновый костюм и пошел, как ему было велено.

Подробности происшедшего на Чернобыльской атомной станции начали просачиваться в Киев, до которого было 140 км езды на машине [927] Юрий Щербак, интервью автору книги, Киев, февраль 2016 года. Изустно передавали новости о том, что до 47 000 бывших жителей Припяти распределены по Украине, и слухи заполняли созданный государством информационный вакуум. Копчинский Г., Штейнберг Н. Чернобыль: О прошлом, настоящем и будущем. С. 39–40. . Новости передавались и из уст в уста, и через вещание «вражеских голосов» – радиопрограмм, которые транслировали на Советский Союз Би-би-си, «Радио Швеции» и «Голос Америки», – по крайней мере те, которые не удалось подавить «глушилкам» КГБ. Волны слухов и тревоги расходились по городу. Министерство внутренних дел докладывало о диких слухах о числе жертв аварии и заражении воздуха и воды [928] 7-е Управление МВД УССР, «Докладная записка о результатах изучения общественного мнения в связи с аварией на Чернобыльской АЭС», секретно, адресовано МВД УССР, И. Гладуш, 30 апреля 1986 года, архив музея «Чернобыль». . Один информатор сообщал, как таксист рассказывал, что эвакуация Припяти проходила в хаосе и мародерстве, которое не могли остановить даже войска, что среди убитых был министр, что беременных женщин заставляют делать аборты и что Днепр уже полностью радиоактивен.

Советские власти все еще заверяли общество, что опасность ограничена пределами 30-километровой зоны. Но улицы Киева уже несколько дней испускали гамма-излучение, а активные частицы, принесенные выбросами из реактора, погружались глубже в асфальт [929] Zhores Medvedev, The Legacy of Chernobyl, 161. . Партийный руководитель республики Щербицкий знал, что уровень радиации в городе резко повысился [930] Отдел Науки ЦК КПУ, «О некоторых неотложных мерах по предотвращению ущерба здоровью населения г. Киева вследствие аварии на Чернобыльской АЭС», 4 мая 1986 года, архив музея «Чернобыль». . Содержание радиоактивного йода в воде бассейна Днепра действительно в тысячу раз превышало норму.

При этом глава украинского КГБ предупреждал, что цифры по жертвам аварии, сообщаемые московским и киевским телевидением, сильно противоречат друг другу [931] Степан Муха, заявление на заседании Политбюро КПУ, цит. по: Чернобыльская трагедия. Документы и материалы / Под ред. Н. Барановской и др. Документ № 73: «Стенограмма совещания Оперативной группы Политбюро Коммунистической партии Украины», 3 мая 1986 года. . Но его коллеги, как обычно, не спешили принимать новые решения в вопросе о том, что – и когда – сообщать народу.

Наконец, во вторник, 6 мая, – через 10 дней с начала кризиса – министр здравоохранения Украины, выступая по радио и ТВ, рекомендовал киевлянам принять меры предосторожности: оставаться в помещениях, закрыть окна и избегать сквозняков. По городу уже шли слухи, что партийное начальство потихоньку отправило своих детей и внуков в безопасные пионерские лагеря и санатории на юг [932] Когда эти новости достигли Политбюро, Горбачев и Лигачев обсуждали меры по снятию Щербицкого с должности главы республики. Копчинский Г., Штейнберг Н. Чернобыль: О прошлом, настоящем и будущем. С. 45–46. . За несколько дней до этого врач и писатель Юрий Щербак видел в аптеке, излюбленной членами украинского ЦК, очередь хорошо одетых пенсионеров, терпеливо стоящих за стабильным йодом [933] Щербак, расшифровка интервью, 2RR, p. 4; Щербак, интервью автору, 2016 год. . Что было еще хуже, потекли слухи о возможности разрушительного второго взрыва на станции и о секретном плане властей эвакуировать город полностью [934] Щербак, интервью автору книги, 2016 год; Shcherbak, Chernobyl, 157–59; Качура Б. (член Политбюро Украины, 1980–1990). Развал Советского Союза: Устная история независимой Украины, 1988–1991 [Расшифровка интервью Татьяне Саенко]. 19 июля 1996 года ( http://oralhistory.org.ua/interview-ua/360/ ). . Многие люди воспринимали бодрые официальные заявления как пустую пропаганду.

Тем вечером на вокзале собрались толпы: тысячи киевлян пытались покинуть столицу [935] Read, Ablaze, 185–86; Gary Lee, “More Evacuated in USSR: Indications Seen of Fuel Melting Through Chernobyl Reactor Four,” Washington Post, May 9, 1986. . Люди спали в здании вокзала, сохраняя место в очереди за билетами. Многие работники срочно писали заявления об отпуске, иногда те, кому отказали, в отчаянии просто бросали работу. Вскоре в городе появился целый флот оранжевых мусороуборочных машин и начал безостановочные попытки смыть радиоактивные выпадения с киевских улиц [936] Жорес Медведев пишет, что поливальные машины не начинали регулярный смыв в Киеве до 6 или 7 мая (Legacy of Chernobyl, 161). Оранжевые грузовики также упоминает Serge Schmemann, “The Talk of Kiev,” New York Times, May 31, 1986. . К этому моменту толпы стали собираться у сберкасс и снимать деньги с счетов, некоторым сберкассам пришлось закрыться через несколько часов, другие ограничили выдачу 100 рублями на человека. К обеду во многих отделениях кончились наличные деньги. Когда аптеки распродали запас таблеток стабильного йода, люди начали пить раствор йода для наружного применения, обжигая себе горло. Очереди у винных магазинов увеличились вчетверо – защиты от радиоактивности искали в красном вине и водке, вынудив украинского заместителя министра здравоохранения объявить: «Слухи о пользе алкоголя против радиации – неправда» [937] Интервью заместителя министра здравоохранения УССР А. М. Касьяненко // Правда Украины. 11 мая 1986 года. Цит. по: Marples, Chernobyl and Nuclear Power in the USSR, 149. .