Илья Яблоков - Русская культура заговора

Одним из главных тезисов оказалась идея крушения Советского Союза как наиболее трагического момента ХХ в., а также создания на его обломках сильного государства, своего рода возврата власти, восстановления исторической справедливости. Павловский считал Беловежские соглашения разрушительными как для государства, так и для нации, а Российскую Федерацию воспринимал как искусственное «государственное образование». В своем важнейшем эссе середины 1990-х, называвшемся «Слепое пятно», он критиковал российское общество за то, что оно не сожалеет об утраченном советском государстве, называл россиян «беловежскими людьми», а Россию – «антикоммунистическим» Советским Союзом, урезанным, раненым и издырявленным [223] Павловский Г. Слепое пятно (сведения о беловежских людях) // ИНОЕ. Хрестоматия нового российского самосознания. http://old.russ.ru/antolog/inoe/pavlov.htm (дата обращения: 23.12.2019). . Выход из ситуации виделся автору только в обретении нации, а для власти – в изобретении новой идеи того, что такое Россия.

Победа Путина в 2000 г. была воспринята как победа новой концепции власти – открылась чистая страница, на которой будет написана история нового государства. «Путин вводит в России государство взамен десятилетия хаоса», – провозгласил Павловский весной 2000 г. сразу же после триумфа команды нового президента [224] Павловский Г. Прощай, Беловежье! // Независимая газета. 2000. 9 дек. http://www.ng.ru/politics/2000–12–09/3_belovejie.html (дата обращения: 23.12.2019). . Характерно использование им глагола «вводить» в описании первых шагов Путина на президентском посту, как будто Путин занимался этим единолично. Придание новому президенту такого статуса с самого начала его карьеры неслучайно, оно показывает общее направление действий прокремлевских интеллектуалов по превращению Путина в главную политическую «скрепу» общества. Апофеозом этой политики, безусловно, стала фраза Володина «Нет Путина – нет России», олицетворяющая собой важный элемент государственной пропаганды, которая стремится подчеркнуть единство политического лидера и нации [225] «Володин: “Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России”» // Московский комсомолец. 2014. 23 окт. https://www.mk.ru/politics/2014/10/23/volodin-est-putin-est-rossiya-net-putina-net-rossii.html (дата обращения: 23.12.2019). .

Высокий рейтинг президента, который необходимо поддерживать любой ценой, также был частью новой идеологической платформы Кремля: после ухода крайне непопулярного Ельцина команда Путина была озабочена тем, чтобы он использовал свою популярность для проведения необходимой Кремлю политики. Как подчеркивает Сэм Грин, с одной стороны, популярность Путина формируется за счет изучения запросов россиян через социологические исследования, подчеркивающие популярность политического лидера [226] Именно поэтому в течение 2000-х почти все основные социологические службы были поставлены под контроль Кремля, а Юрий Левада изгнан из основанного им ВЦИОМа. На основанный им затем «Левада-центр» – единственный относительно свободный социологический центр – в 2000-е гг. было совершено несколько атак силовых структур. См., например: Романова Л., Жегулев И. Операция «Единая Россия». Неизвестная история партии власти. – М.: ЭКСМО, 2012. , а с другой, россияне формируют свои взгляды и вкусы во многом благодаря напрямую и косвенно контролируемым Кремлем медиа [227] Greene S., Robertson G. (2019). Putin vs the people: The Perilous Politics of a Divided Russia. Yale: Yale University Press, 200. . Кремль старался укрепить популярность Путина среди различных групп общества, представляя его «президентом всех россиян», – популистская мера, направленная исключительно на продвижение его в качестве «народного лидера», способного объединить (хотя бы риторически) крайне разобщенное российское общество [228] «Глеб Павловский: “Путинское большинство – альтернатива нынешней политике и нынешней власти”» // Регнум. 2003. 3 февр. https://regnum.ru/news/cultura/85138.html (дата обращения: 23.12.2019). . Популистский лидер – как заметил Франциско Паницца – это обычный человек с необычными качествами, способный спасти нацию от разрушения политических институтов и вернуть веру в насквозь коррумпированную власть [229] Panizza, F. Populism and the Mirror of Democracy. London: Verso, 12–13, 21. . На контрасте с Ельциным и при отсутствии хоть какого-то доверия к первому российскому президенту демарш Путина многим представлялся началом новой, более справедливой эры.

В одном из первых своих интервью после победы Путина Павловский очень точно описывает популистскую модель конструируемого путинского режима: «10 лет подряд массы ворчали на Ельцина, что он установил “оккупационный режим” и что “так жить нельзя”, и продолжали себе спокойно жить, значит, существовавший баланс все-таки их устраивал. А теперь все, баланс их больше не устраивает! Массы, которые после 1991–1993 годов не пускали на политическую сцену, наконец на эту сцену вырвались. И Путин – их лидер. А уж в каком смысле лидер, можно спорить – лидер он партии власти или партии оппозиции. Мое мнение: те, кто Путина выбрал, видят в нем лидера оппозиции, взявшего власть в России. Для путинского большинства Путин – лидер партии оппозиции старому порядку» [230] Трегубова Е. Россию легко раскрутить на революцию // Коммерсантъ. 2000. 4 июля. http://kommersant.ru/doc/17149 (дата обращения: 23.12.2019). .

Популистское противопоставление нового российского президента и политических элит ельцинской поры было, без сомнения, риторическим конструктом. Как известно, многие представители путинской элиты начали свои карьеры в 1990-е гг. [231] Петров Н. 20 лет Путина: трансформация элиты // Ведомости. 2019. 16 авг. https://www.pressreader.com/russia/vedomosti/20190816/281672551584553 (дата обращения: 23.12.2019). Однако мысль о том, что победа Путина в 2000-м была «народной победой», работала на создание представления о нем как центральном элементе новой политической реальности. В этой реальности крушение СССР, страхи новых экономических кризисов и распада страны работали на популярность Путина среди тех, кто более всего пострадал от экономических и социокультурных потрясений 1990-х. Уже позднее Павловский признавался, что «путинское большинство», как он назвал этот феномен, было использовано в качестве «дубинки» против политических противников [232] Павловский Г. Гениальная власть! – М.: Европа, 2012. – С. 74. . Одобрение политики Кремля от имени большинства – типично популистский подход – стало важным инструментом делегитимации оппонентов и продвижения необходимой Кремлю повестки.

Вполне в стиле риторики сталинизма Павловский однажды сравнил главных оппонентов Путина начала 2000-х – опальных олигархов Владимира Гусинского и Бориса Березовского – с Зиновьевым и Каменевым, оппонентами Сталина, погибшими в чистках 1930-х. Это знаковое сравнение с кровавым эпизодом тоталитарного прошлого России говорит не только о воздействии гефтеровской философии, но и об умелом жонглировании идеями, отзывающимися в культурной памяти общества. В интервью журналистке Елене Трегубовой Павловский провел очень четкое разделение между Путиным, напрямую говорящим с народом, и олигархами, которые находятся на обочине политического процесса и чьи интересы власть более не будет соблюдать [233] Трегубова Е., 2000. .