Д Рублёва - Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы

Просьба была удовлетворена: наверно, даже не предполагавшему о такой возможности Ивану Яковлевичу объявили, что он может покинуть «безумный дом» — ведь было очевидно, что четыре десятка лет с лишком содержавшийся в специальном учреждении юродивый не представляет ни малейшей опасности для общества. Реакция его всех удивила: Иван Яковлевич сказал, что не хочет никуда идти из больницы, «а тем более во ад». Под адом он подразумевал жизнь в миру, и в отказе его, пожалуй, наиболее явно выявилось неприятие им этого царства материальности.

Три года, остававшиеся до конца его жизни, Иван Яковлевич почти постоянно проводил в лежачем положении. И хотя посетителей в это время принимал гораздо меньше, он старался как мог оказывать помощь просителям, отвечал на записки. Когда же сам не мог удовлетворить нужду посетителя в помощи, Корейша писал ходатайственные записки самому митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету (Дроздову). И просьбы эти удовлетворялись, нуждающиеся получали от митрополита денежную помощь, зачастую весьма крупную.

Срок своей смерти Иван Яковлевич чувствовал и предсказывал наперед: когда оставалось восемь дней до преставления его, последовала от него просьба сварить уху из восьми рыб; в день, предшествовавший последнему, он повернулся ногами к образам и спал так, как полагается возлежать покойнику. 6 сентября, рано утором, Корейша попросил позвать к нему священника, желая исповедаться и причаститься. В начале третьего часа после полудня состояние его ухудшилось настолько, что священник принялся читать над ним отходные молитвы. В этот день многие, кто приходил проститься с Иваном Яковлевичем в последний раз, интересовались, когда и как им предстоит уйти из жизни, и получали ответы, которые впоследствии оказывались верными.

В числе находившихся при кончине Корейши была одна женщина, которая, не ведая, что идет к человеку умирающему, принесла много хлебов: ей хотелось попотчевать блаженного и служащих больницы, приставленных к нему. Видя же, что Иван Яковлевич отходит, она совсем потерялась и не знала, как быть с принесенным хлебом. Блаженный, будто отвечая на ее немой вопрос, сказал едва слышным голосом: «Боже, благослови для нищих и убогих, неимущим старцам в богадельне». Потом помолчал немного, приподнял руку и отчетливо произнес: «Спаситеся, спаситеся, спасена буди вся земля!» Такими оказались последние слова русского юродивого Ивана Яковлевича Корейши.

Тело его предали земле не сразу, оно оставалось непогребенным пять дней. Промедление же возникло вот почему: земляки хотели, чтобы останки Ивана Яковлевича покоились в Смоленской земле, Покровский и Алексеевский московские монастыри предлагали, чтобы он был похоронен у них на кладбищах. В итоге митрополит Филарет распорядился похоронить Ивана Яковлевича неподалеку от Преображенской больницы, в селе Черкизово, тем самым удовлетворив просьбу племянницы Корейши, супруги дьякона тамошней церкви Святого пророка Илии.

Н. Н. Баженов в своей «Истории Московского Доллгауза» замечает, что похороны Ивана Яковлевича были «грандиозными», и ссылается на их описание беллетристом и экономистом Александром Сергеевичем Ушаковым в его «Очерках Москвы», которые выходили под псевдонимом Н. Скавронский: «В продолжение пяти дней отслужено более двухсот панихид; Псалтырь читали монашенки, и от усердия некоторые дамы покойника беспрестанно обкладывали ватой и брали её с чувством благоговения. Овёс играл такую же роль. Цветы, которыми был убран гроб, расхватывали вмиг. Некоторые изуверы, по уверениям многих, отгрызали даже щепки от гроба. Бабы провожали гроб с воем и причитанием. — „На кого ты нас, батюшка, сироти-и-нушек“, — это снова пелось и тянулось таким тоном, что звенело в ушах, — „оставил, кто нас без тебя от всяких бед спасёт, кто на ум-разум наставит, батюшка?“ Многие ночевали около церкви… Долгое время на могиле служили до двадцати панихид в день».

В настоящее время могила Ивана Яковлевича Корейши в ходит в число наиболее почитаемых мест в столице. Несмотря на то что Русская православная церковь не признает знаменитого угодника святым, благодаря многочисленным почитателям его у места его упокоения на Черкизовском кладбище постоянно горят свечи и звучат молитвы — словно там под спудом покоятся чудотворные мощи.

Ермолинская летопись сообщает, что 4 августа 1326 года преосвященным митрополитом Петром была заложена в Московском Кремле каменная церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. Это произошло в бытность князем Московским Ивана Даниловича Калиты и, несмотря на то, что каменные храмы на Москве и до княжения его возводились, отчего в происходящем не было исключительности, — при всем при том следствия этого события имели важнейшее значение для истории Русского государства. В то время Русь была раздроблена, князья враждовали между собой, и в таких условиях митрополит Петр взялся закладывать основание как политической, так и религиозной первостепенности Москвы, бывшей в первой половине XIV столетия главным городом небольшого удельного княжества. Оставив Владимирско-Суздальское княжество, он уехал из Владимира, фактической столицы Северо-Восточной Руси, в Москву, куда вознамерился перенести и митрополичью резиденцию. Митрополит всея Руси провидел будущее, потому и было оказано им предпочтение Москве и князю Московскому Ивану I Даниловичу, получившему за щедрость свою и богатство прозвание Калита.

Сведения про долгую и многими трудами отмеченную жизнь и деяния святого Петра содержат два его Жития. Первое, созданное непосредственно после преставления митрополита, принадлежит перу его сподвижника Прохора, епископа Ростовского (Петр сам назначил его епископом в Ростов), и в нем удостоверяются чудеса, которые совершались у могилы святителя. Другое Житие — труд одного из его преемников в чине митрополита Московского и всея Руси, святителя Киприана, и оно входит в состав «Степенной книги». Оба Жития — значимые историографические источники, однако более ценным считается Прохорово — как свидетельство очевидца, лаконичное, простое и ненарочитое.

Появился на свет будущий святитель Петр во второй половине XIII века на Волыни, в богатой, то ли боярской, то ли купеческой семье. Отец и мать его носили имена Феодор и Евпраксия. Еще когда она была на сносях, Евпраксии привиделся чудный сон. Снилось ей, что на руках она держит необычайного барашка, с дивным деревцем между рогами, на котором были листья, душистые цветы и горящие свечки. Священник дал такое однозначное толкование: народившийся младенец станет позднее для Православной церкви великим украшением.